На днях я прочитал книгу Леона-Поля Фарга «Парижане и парижанки». Это сборник занимательных и остроумных, хотя в целом и пустоватых, очерков о парижских кафе накануне Второй мировой войны. Умилительная серьезность описания: здесь славно пекут, а там бывал Поль Бурже; здесь подают вкусный кофе, а там – отличные недорогие вина. Это кафе для банкиров, а вот это – для актеров, это – для клерков, а это – для рабочих людей. Ведь всем хочется вечером посидеть за стаканом вина и поболтать с приятелями… Великая книга.
Из нее становится кристально ясно, почему Франция в 1940 году так безропотно сдалась немцам. Национальной идеей Франции стало кафе. Не «либерте, эгалите, фратерните», не «бель Франс», а именно кафе. Я сижу за своим любимым столиком в своем любимом кафе, пью любимое вино или смакую ликер, болтая с любимыми друзьями-соседями – вот и вся моя любовь к родине. Моя родина – здесь, вот она: четыре столика, гарсон, карточка меню. И пока в моем кафе мне подают вино и мясо – значит, с родиной всё в порядке.
Безусловно, не все разделяли такие взгляды и поступки. Но тех, кто думал и действовал иначе, было очень немного. Когда это меньшинство обращалось к большинству с высокими речами и призывами, большинство отвечало: – Погоди, дружище! Скажи честно – разве лично тебя арестовывают, везут в лагерь, казнят? Выгоняют из дома? Отнимают костюм и шляпу? Разве тебе не дают читать газеты и ходить в театр? Не платят зарплату? И самое главное – что, разве закрылись парижские кафе?
Но Бог с ними, с парижанами и парижанками. Ах, дорогие мои москвичи и москвички, как бы кафе не стало и нашей национальной идеей. Кафе в широком смысле слова: от сверхдорогих ресторанов через «Жан-Жак» и «Кофе Хаус» к скамеечкам, где можно расположиться с «Клинским» и чипсами. Кафе – ну, еще и кредит, конечно. А на все вопросы один ответ. Парижский, образца 1940 года: – Погоди, старик! А вот лично тебе что запрещают?