В минувшее воскресенье в передаче НТВ, посвященной развалу СССР, прозвучало мнение, что лидер страны Михаил Горбачев не успел погасить карабахский конфликт, так как был озабочен развивающейся «Памятью» Васильева. В этот момент я как раз сдал в издательство рукопись своей книги «Красная дюжина», в которой воспроизвел «нововзглядовское» интервью с Дмитрием Васильевым.
Процитирую его слова:
– Сионизм – это идеология, а не национальный признак. Носителями этой идеологии являются не только евреи. Но все вместе они исполняют миссию сионистских центров по разрушению цивилизации. Когда говорят, что сионизм – это патриотизм еврейского народа, не верьте. Это чушь для безграмотных и серых. Я достаточно серьезно изучал сионизм и могу сказать, что это одна из самых человеконенавистнических идеологий в мире. Следствием сионизма явился – да, возможно, это и звучит абсурдно – третий рейх. Поскольку в христианском народе теории богоизбраннической концепции расового превосходства родиться не могло…
Карл Маркс в первом томе собрания сочинений писал: евреи – это лобковые вши, которые распространяются на теле больного общества. А Ленин, будучи полукровкой, в своих трудах вообще не считал евреев ни народом, ни нацией. Почему классиков не судили? Нет, созданную ими идеологию внедряли в сознание масс. Так было выгодно.
После того как я напечатал это интервью, записанное Андреем Ванденко, ко мне в кабинет заглянул старый знакомый – Володя Кравченко. Я помнил его как сотрудника спортотдела «МК». Начиная с 1988 года, Володя вел в этой газете рубрику «Хроника происшествий». У него был самобытный язык и добродушный нрав, которые создавали совершенно уникальные тексты, например, «ну зачем же резать старушку прямо рядом с детской площадкой?». Саша Хинштейн называет Володю своим учителем, ведь тот стал родоначальником жанра криминальной хроники в нашей стране.
Володя долго вздыхал, прихлебывал остывший чай и тоскливо смотрел мимо меня на панораму за окном. Я никак не мог понять, с чем связано его посещение. Наконец Кравченко смущенно улыбнулся и спросил:
– А ты хорошо этого Васильева знаешь?
– Два раза всего видел, один раз обедали вместе. А что? – ответил я.
Тут Володя меня ошеломил: он собирается эмигрировать в Израиль из-за этого интервью. Сказал, что это была последняя капля. Я не решился его отговаривать, не желая брать на себя ответственность. Спросил, в курсе ли его главред Гусев. Оказалось, пока нет. Мы символически выпили по 50 граммов водки, как бы на прощание, и запили чаем – закусывать было нечем.
Через две недели люди Васильева ворвались в наше здание и устроили беспорядки на третьем этаже, в редакции «Московского комсомольца». Организатором наезда на Павла Гусева и его команду оказался Детков, который был привлечен к уголовной ответственности. Главный редактор нанял охранников для защиты редакции. Кравченко уехал, и рубрика быстро сдулась.
Весной 2011 года я встретил улыбчивого симпатягу Фельдмана-Кравченко, похожего на олимпийского Мишку, у Тишинского рынка. Он вернулся, покинув Землю Обетованную, и стал поэтом в новой России. А в журналистику так и не вернулся, что, возможно, было ошибкой.