19 августа 1991 года. Рейс «Аэрофлота» № SU-176 приземлился в Шереметьево в три часа ночи, за полчаса до того как главный чекист державы Крючков объявит руководству КГБ, что «перестройка кончилась». Да, мы с женой вернулись «в ночь на путч», что дало основание знакомому депутату намекать в постпутчевой публикации, что я-де был в теме и журналисты слетались «на путч как мухи». Прошли погранконтроль, таможню, взяли такси и доехали до дома.
Дома распаковались, ванна, кофе, то да се. Только отрубились, как раздался звонок от тещи. «Включайте, мол, телевизор…» Снова кофе, но уже с коньяком. Недорогим, армянским. Через час еще звонок, по звуку ясно, что «межгород». Старинный приятель Франсуа Моро, с которым мы работали над рукописью Les coulisses du Kremlin, жаждал деталей. Я успокоил его: «Да все спокойно, ничего не слышно». И тут же услышал. Услышал мерный гул: по проспекту катилась колонна БТР. Выпили еще по 50. Армянского, из АрмССР. И персиками закусили. Азербайджанскими, из АзССР. Ведь Союз-то был един и нерушим.
Полдесятого позвонил генерал Калугин. Тот, который, как позже оказалось, был злостным предателем. А тогда вполне себе соратник Ельцина и Собчака. Очень бодро отбарабанил абсолютно программный текст, явно рассчитанный на тех, кто записывает разговор. Говорил о том, что ГКЧП = преступники и «их точно будут судить». Призвал собирать народ журналистский в Белом доме.
Около десяти я сам сел за телефон. Звонил, видимо, всем подряд, судя по тому, что наткнулся на интервью Кости Кинчева, где он рассказывал, что узнал о перевороте от меня. Помню, что, набрав Ване Демидову, разбудил его супругу Лену, которая спросонья буркнула, что вы все, мол, уже заколебали; хватит звонить, поспать дайте. Добавила: «Все в порядке, мальчики (это о ведущих «Взгляда» Любимове и Политковском. – Е.Д.) уже там, в Белом Доме, работают». От ее будничной деловитости и непоказной безмятежности стало как-то не по себе.
Набрал Тельману Гдляну. Его жена Сусанна сказала, что он уехал часов в семь. Мобильных тогда не было, не говоря уже об Интернете. Никто не знал, что Тельман Хоренович уже арестован и вместе с Владимиром Комчатовым и Николаем Проселковым спрятан в казарме ВДВ. Тогда, в 1991-м, мне все было как бы ясно: кто – справа, кто – слева. Кто прав, кто виноват. Кто хороший, кто плохой. Не надо тогда было мучиться с выбором. А сейчас, похоже, не то что надо, но приходится.
Все те социально значимые персоны, с кем я созванивался в те дни, сменили социальный статус. «Смешно, не правда ли смешно» (© Высоцкий)? Конечно, я не мучим ностальгией по застойным временам; меня Родина-мать засадила за тюремную решетку, когда мне было 20 – и фактически за что? За чтение неправильных книжек, Булгакова да Гумилева. Однако чувство уверенности в завтрашнем дне тогда было. Была уверенность, что будет так же хреново, как всегда. Сейчас что-то непонятно. И зачем тогда нужно было побеждать тем августом? И за что выпить? И выпить что?