Я специально научился виндсерфингу, чтобы вместе с ним, как и договаривались, весной 2015 прокатиться по волнам – он ведь был невероятно спортивным, не на показ, не бадминтон, а по жизни. Не успели, не доехали. С его убийством из оппозиции, как будто вынули стержень: теперь она разбивается брызгами о камни. Очень важными, очень громкими и блескучими – но брызгами. Борис умел объединять их в один поток. Ему просто верили. Знали, что не ищет себе места поважнее и потеплее.
Он шутил: «Дима, я в детстве был губернатором, в правительстве посидел, мне хватит». Говорил – и продолжал работать. Не для себя – он свое имя вписал в историю России (точка убийством не поставлена, зря убийцы надеялись) и не стремился стать главнее всех. Нужно работать депутатом в Ярославле – значит, так. Расскажите, кто еще смог не только пробиться сквозь «путинское большинство», но и достучаться до него?
И он не боялся. Говорил со всеми, от друзей до журналистов, зная, что подслушивают каждое его слово, ходил без охраны. Это и есть тот самый образец политика, к которому мы должны идти: смелый, открытый, честный, не прячущийся за кремлевской стеной и чиновничьим пиджаком. Удивляться ли, что убийцы не найдены? «Вы и убили-с». Отторгли чужеродное тело, которое мешало жить и красть.
А уж были это конкретные чеченцы или не менее конкретные федеральные наемники, мы рано или поздно узнаем. Тогда будет и Немцов мост, и новая Россия, ради которой он и работал всю жизнь.