Несколько дней назад в Москве был арестован Борис Стомахин. В 2006 году он уже был осужден по двум статьям УК РФ: ч. 2 ст. 280 — «публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности с использованием СМИ» и ч. 1 ст. 282 — «возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды». В материале «Ваххабитское мыслепреступление еврея Стомахина» газета «Дело», в которой я работал редактором отдела политики, заявляла: «По мнению обвинения, в своих публикациях о России и Чечне Стомахин ‘одобрял преступления террористов, действия которых были направлены на уничтожение русского народа как нации’. Суд признал такую позицию журналиста ‘призывом к экстремизму’. Сам ‘экстремист’ от своих ‘еретических’ взглядов так и не отрекся: ‘В своих статьях я выражаю только свое мнение, с которым можно соглашаться, а можно и нет. Но называть это призывом к экстремистской деятельности нельзя, так же как и судить меня за мое мнение, а не за реальные преступления’.
Правозащитники и общественные деятели, такие как Константин Боровой, Валерия Новодворская, Валентин Гефтер, Светлана Ганнушкина, Елена Санникова и другие, провели пресс-конференцию, на которой заявили: ‘Приговор Стомахину — отмена свободы слова. Русофобия заменит 58-ю сталинскую статью УК’. Стомахин отсидел 5 лет и вышел на свободу в марте 2011 года.
21 ноября 2012 года Борис Стомахин, ныне издатель интернет-газеты «Радикальная политика», был вновь арестован. Ему предъявлены обвинения по ч. 1 ст. 205.2 (публичные призывы к осуществлению террористической деятельности) и ч. 1 ст. 282 УК (возбуждение ненависти или вражды). Как сообщает пресс-релиз Следственного комитета России, в период с августа 2011 года в сети интернет были размещены тексты, содержащие призывы к насильственным действиям в отношении лиц другой нации, а также высказывания, побуждающие к насилию по отношению к группе русских граждан.
Стомахину снова грозит 5 лет тюрьмы. Информационно-аналитический центр «Сова», специализирующийся на правозащитной тематике, прокомментировал ситуацию как юридически корректную: ‘Дело выглядит вполне правомерно, но смягчающим обстоятельством можно признать ничтожно малую аудиторию его бюллетеня’. Однако раздаются и другие голоса. Александр Подрабинек отмечает: ‘Когда в 2006 году Стомахина первый раз судили за разжигание розни и призывы к экстремистской деятельности, общественная защита его была, мягко говоря, вялой. Объяснялось это характером его публицистики — жесткая антирусская риторика и оправдание массового насилия были мало кому симпатичны. Однако политические симпатии и права человека – не одно и то же. Какими бы ни были взгляды Стомахина, это всего лишь взгляды, авторское мнение, позиция публициста.’
По его словам, ‘эти взгляды можно осуждать, но это не основание для уголовного преследования и для оправдания такого преследования… Никто не может заставить заниматься правозащитной деятельностью или защищать дурного человека. Каждый сам выбирает себе занятие по душе. Но если правозащитные организации взяли на себя публичное обязательство отстаивать права граждан, то не худо было бы объяснить, почему права симпатичных им граждан они защищают, а несимпатичных — нет. Это сознательное применение двойного стандарта или чисто эмоциональная реакция, которой подвержены все люди и даже правозащитники?’
Александр Зеличенко из Грани.ру добавляет: ‘Когда шесть лет назад я наблюдал за его первым делом, меня поразила даже не столько несправедливость приговора, сколько отношение общества к этой истории. Не нашлось практически никого, кто увидел бы в яростных, «экстремистских» текстах Стомахина не призыв к внешним врагам ‘воевать Россию’, а призыв к нам самим опомниться и схватиться за голову, никого, кто услышал в этой ‘русофобской’ ругани крик любви к России.’
Я не стану цитировать интернет-статьи, которые инкриминируются сегодня Борису Стомахину. Скажу лишь, что с чисто журналистской точки зрения они не кажутся мне удачными, поскольку производят эффект скорее обратный тому, на который, судя по всему, рассчитывает автор. Чтобы убедить читателя в преступности политики, проводимой Кремлем на Кавказе, вряд ли стоит оскорблять и проклинать этого гипотетического читателя. Вообще, такие тексты скучны и трудночитаемы в силу их уныло-монотонной взвиченности.
Однако это, разумеется, не имеет никакого отношения к ответу на вопрос, должен ли Борис Стомахин сидеть за свои интернет-публикации в тюрьме. Этот ответ напрямую связан с более общим вопросом: до какой степени можно считать правовым и конституционным российское антиэкстремистское законодательство? Если действия Стомахина попадают под те или иные статьи этих законов, это еще не означает с точки зрения права, что ‘дело выглядит вполне правомерно’, как об этом поспешил написать портал ‘Сова’. В свое время в СССР сажали за ‘антисоветскую пропаганду и агитацию’, ‘распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй’, ‘валютные махинации’ и ‘мужеложство’. Но означало ли это, что данные статьи законов являлись правовыми? Разумеется, нет.
Поэтому сегодня, в связи с очередным делом Бориса Стомахина, у правозащитников и всей либеральной общественности — очередной повод высказаться не только по данному конкретному судебному эпизоду, но и по существу вопроса. Правомерно ли использование в законодательстве понятия ‘экстремизм’? Корректно ли сформулированы соответствующие статьи Закона ‘О противодействии экстремистской деятельности’ и УК РФ? Можно ли сажать человека за высказанное мнение, даже если оно содержит в себе абстрактные призывы к насилию? Мне кажется глубоко циничной, а стало быть, и неправовой, ситуация, когда политики имеют право не только призывать общество к насилию, но и начинать войны, в которых гибнут десятки тысяч мирных жителей, — а когда экзальтированный блогер пытается устроить ‘ответную войну на словах’, его сажают в тюрьму за ‘экстремизм’. Если я неправ, пусть уважаемые правозащитники убедят меня в обратном.