В Ханты-Мансийском автономном округе, самом богатом нефтью регионе России, расположен город Нягань. Многие его строители — геологи, нефтяники и строители — уже более тридцати лет живут в вагончиках и бочках, которые были предназначены для временного жилья в 80-х годах, когда люди съезжались на север на заработки. Однако сейчас в этих вагон-городках подрастает уже третье поколение няганцев, которых власти все никак не могут переселить в более человеческие условия. Из вагонов и бочек в Нягани сложены целые кварталы, которые больше походят на трущобы, чем на жилые районы. По различным данным, в них сейчас проживают от полутора до десяти тысяч человек.
Людмила Мохно приехала в Нягань с Украины в 1984 году вместе с мужем. Ее вагончик, в котором они живут, уже насквозь прогнил. «Вагон стоит полностью на земле, полы холодные», — жалуется женщина. За все 33 года, что семья обитает в вагон-городке, Людмила ни разу не пользовалась проточной водой: к водопроводу этот район до сих пор не подключен. Питьевую воду в район привозит водовозка. Соседка Людмилы живет в железной бочке по соседству. «Я сама — инвалид 3-й группы, тяжело здесь жить! Воды здесь нет и никогда не было», — рассказывает она. Кроме того, в вагончиках и бочках не было и нет канализации.
Дочь Людмилы, Ольга Мохно, тоже живет в аналогичном вагончике. «Я стою, а у меня пол гуляет под ногами. Нужно быть осторожным, можете провалиться. Мы уже проваливались: вставали сюда и проваливались!» — предупреждает она. «Все дети кашляют! Постоянно с соплями, постоянно с кашлем, постоянно они на больничном! Это разве условия для детей?! Это вообще опасно! И для жизни, и для здоровья детей», — выражает беспокойство Виктория Полонко, еще одна жительница вагон-городка. В другом небольшом вагончике живет большая семья Ирины Будурин. Места так мало, что двое с трудом расходятся в проходе. «У нас в комнате стоят вещи в пакетах, потому что нам реально их некуда выкладывать! Мы необходимое достаем, ненужное — убираем!», — показывает женщина. В комнате холодно. Но не это главная проблема. «Везде, под кроватью, везде ходят крысы! — жалуется Ирина. — Мы на пол ничего не можем поставить. По утрам приходится перемывать посуду, потому что они ночью лазят везде!»
Когда на улице идет дождь, почти в каждом вагончике с провисшего, словно грязный мешок, потолка вода льется в подставленные тазы и кастрюли. «Наполняется тазик — убираем, выливаем на улицу. И еще раз! Пока не заканчивается вода», — рассказывают местные жители. Климат в Нягани суровый: зимой бывает до минус 50. «Вот, смотрите, была крыша. Мы чуть приподняли ее — там все трухлявое. Новую крышу сделали — вот уже плесень! Все гниет», — показывает Сергей Цуркан. «У меня есть ощущение, что я не живу в России. Что Нягань — это не Россия, а какая-то отдельная страна», — честно признается он.
В июне 2017 года жители вагонов воспряли духом: президент Владимир Путин во время «Прямой линии» ответил на вопрос жительницы Нягани о сроках расселения. Он пообещал решить проблему вагон-городков. «Деньги в программе ‘Жилище’ на это есть. Мы будем выделять средства до тех пор, пока эта задача не будет решена», — пообещал он. Формально власти Нягани действительно начали переселять людей из вагончиков в квартиры и выдают сертификаты с гарантией оплаты нового жилья. Однако в сертификатах не оказалось маленьких детей, родившихся в семьях после 2012 года. «Мы обрадовались, что, наконец, все переедем в нормальные условия, но получается, что моя племянница и мой ребенок не попадают в эту программу», — жалуется Ольга Мохно. Для нее это минус полтора миллиона рублей гарантий на будущее жилье, что является огромной суммой для Нягани. Ольга, имея два высших образования, работает кладовщиком в крупной нефтяной компании и получает менее 20 тысяч рублей в месяц.
Татьяна Разакова живет в вагончиках с 7 лет, с тех пор как ее родители приехали в Нягань из Кыргызстана на стройку. В вагон-городке Татьяна пошла в школу, вышла замуж, родила двоих детей, а недавно стала бабушкой. Теперь на всю семью власти предлагают лишь около 2 миллионов рублей на новое жилье. В Нягани этого хватит только на скромную однокомнатную квартиру. «Как моя дочь, сын, я и внучка будем жить в однокомнатной квартире, которую мне предлагают? Как нам там жить? Народ не знает, что делать», — говорит женщина. Павел Полонко, еще один житель вагон-городка, рассказывает, что сертификат ему предложили из расчета 730 тысяч рублей на человека, причем власти также исключили из сертификата его ребенка. «Вот у меня вышло 700 тысяч. Что я на них куплю? Сейчас квартира стоит минимум 2 миллиона рублей», — поясняет Павел. Виктория Полонко рассказывает, что неоднократно писала письма с просьбами предоставить жилье в местную администрацию. «Нам сказали, что обеспечить вас жильем — это не является обязанностью местного самоуправления», — пересказывает женщина.
Не могут получить нормальное жилье даже жители вагон-городков с ограниченными возможностями. Их прошлые заслуги перед городом, который они строили, сегодня, видимо, уже не имеют значения. Муж Валентины Галикеевой стал инвалидом три года назад после неудачной операции: «Инвалид лежачий, — возмущается Валентина. — Туалета у него нет, есть ведро. Ванны тоже нет. Кредит нам не дадут. Где мы должны находиться с хозяином? За какие деньги я должна купить эту однокомнатную квартиру? В жизни бы не подумала, что в России буду в таких условиях жить». «Как я могу верить, как я могу быть патриотом своего государства, если оно ущемляет нас во всех наших правах? Я не хочу быть патриотом этого государства. Нас ставят на колени. У меня такое впечатление, что нас государство ставит на колени для того, чтобы мы не видели, что они творят там, наверху», — соглашается с ней Татьяна Разакова.