Несмотря на отсутствие военных действий в Ингушетии, ежегодно на территории региона в ходе вооруженных конфликтов гибнут десятки местных жителей. Однако в последнее время эта печальная тенденция пошла на спад. В чем причина снижения числа жертв конфликта в Ингушетии? Как чувствуют себя и что думают люди, живущие в неспокойной республике?
Кровавая статистика указывает на то, что 2009 год стал самым кровавым для Республики Ингушетия – 304 убитых человека. В 2010 году убитых стало в два раза меньше – 148 человек, что подтверждает руководитель правозащитной организации «МАШР» Магомед Муцольгов. Схожая тенденция наблюдается и в течение последних недель. По подсчетам, за февраль 2011 года в Ингушетии погибло всего четыре человека, при общем числе убитых на Северном Кавказе – 58.
Если говорить о терактах и взрывах, то также отмечается уменьшение числа этих инцидентов. В 2009 году Ингушетия была лидером по количеству терактов, направленных против гражданских лиц: за год там произошло 20 таких взрывов. Самым громким стал теракт против главы республики Юнус-Бека Евкурова. В 2010 году количество взрывов снизилось более чем в два раза – с 86 в 2009 году до 40, а число терактов с участием смертников уменьшилось с 4 до 2.
Необходимо отметить, что в 2010 году два теракта с участием ингушских боевиков произошли за пределами республики. 17 августа в Пригородном районе Северной Осетии смертник подорвал себя у милицейского поста, унеся жизни двоих сотрудников милиции. 9 сентября в Владикавказе террорист-смертник привел в действие самодельную бомбу у входа на Центральный рынок, в результате чего погибли 19 человек.
Уменьшение числа терактов и жертв конфликта в Ингушетии связано с серьезными потерями в рядах боевиков, которые понесли чеченские и ингушские правоохранительные органы. Совместные действия правоохранительных органов в режиме контртеррористической операции на территории Ингушетии начались 16 мая 2009 года, после теракта у здания МВД Чечни. Режим контртеррористической операции в Сунженском районе действует до сих пор, хотя особых успехов в 2010 году достичь не удалось.
Правоохранительные органы республики активно работают над наладкой диалога с населением и «лесом». По словам начальника Управления ФСБ по Ингушетии Владимира Гурбы, именно по наводке местных жителей были нейтрализованы многие боевики. В 2010 году 26 человек, причастных к вооруженному подполью, сдались под гарантии, что в отношении них не будут применяться «неправовые формы отношений».
Тем не менее, жители республики хорошо знают, что подразумевается под «неправовыми формами». Часто подозреваемые и их родственники становятся жертвами похищений или «незаконных задержаний», и нередко таких людей невозможно найти. Как отметил Магомед Муцольгов, за последние годы нет ни одного раскрытого преступления похищения людей, а ответственность за эти действия не понес ни один силовик.
В 2010 году в Ингушетии было зафиксировано 4 похищения местных жителей, в то время как в 2009 году – 7. Таким образом, число похищений в республике сократилось почти вдвое, что говорит о положительной динамике в этом вопросе.
Несмотря на достижения, страх и беспокойство все еще остаются частью жизни простых жителей региона. Ингушский блогер bilan_tsuro рассказывает историю студента Ингушского государственного университета Мусы Сусуркиева, который с риском для жизни предотвратил теракт. Он заметил подозрительный ящик, который привлек внимание, и вовремя остановил водителей от проезда мимо него. В результате взрыва, который произошел чуть позже, Муса провел 12 дней в реанимации.
Местные жители сталкиваются и с другими трудностями, связанными с жесткими мерами безопасности в регионе. Блогер malsagoff делится информацией о многокилометровых очередях на выезде из Ингушетии, отмечая бесполезность таких мер и их негативное влияние на жизнь людей.
Хотя цифры убитых и раненых все еще остаются огромными для маленькой республики, они сокращаются. Как пишет Магомед Муцольгов: «Этих жертв можно было избежать, и необходимо было избежать». Возможно, сегодня эти цифры помогут разрушить миф о безысходности и придадут уверенность в том, что действия могут спасти жизни.