Известие о смерти человека всегда потрясает, но особенно неприятно слышать о смерти того, кого близко знал. Мишу Бекетова я увидела впервые лет пять назад. Встреча произошла по моей инициативе, когда на руках было постановление тогдашнего губернатора Московской области об уничтожении Химлеса под трассу Москва-Санкт-Петербург и «транспортную инфраструктуру» к ней. Я активно искала выходы на журналистов, готовых заняться этой темой. Уничтожение последнего дубового леса в ближайшем Подмосковье, на мой взгляд, должно было заинтересовать все СМИ, но журналисты упорно не хотели писать об этом, ссылаясь на отсутствие информационного повода.
Отчаявшись найти федеральных журналистов, я обратилась к местным газетам. В итоге мне попалась скромная черно-белая газета «Химкинская правда». Хотя качество бумаги было не очень, статьи были захватывающими, и, что главное, был напечатан мобильный телефон главного редактора. Позвонив, я быстро назначила встречу с Михаилом. Я мало знала о журналистах, но представляла их худенькими в очках. На встречу же пришел накачанный богатырь в борцовке, почти два метра ростом.
Встреча продлилась всего несколько минут, так как Михаила ждали друзья, с которыми он ехал на футбол. Он по-деловому забрал у меня документы и сказал, что все проверит, после чего мы сможем встретиться для более детального разговора, если материал окажется правдой. Михаил перезвонил очень быстро, практически на следующий день. На скамейке перед моим домом произошел первый в моей жизни интервью, которое он взял у меня. Оно затянулось и переросло в беседу, как часто бывает, когда интервьюер сам имеет интересную биографию.
Михаил рассказал о работе на БАМе, службе в десантных войсках и журналистской деятельности в горячих точках. Он описал случай, когда вместе с товарищем в доте во время боевых действий их накрыло снарядом, и они чудом выжили. Рассказал, как выбрал Химки для спокойной жизни, купил землю в деревне Старбеево и стал помогать местной администрации создать газету. Тогда «Химкинская администрация» была тихим и безобидным местом.
Михаил организовал газету «Химкинские Новости», которая, к его же сожалению, начала его активно критиковать. Затем к власти пришел г-н Стрельченко, и Михаилу предложили писать заказную статью о прошлом главе, что вызвало его возмущение. Он отказался, после чего его бизнес — небольшие киоски с книгами — был сожжен неизвестными. Михаил, вероятно, первым осознал, какая страшная сила вошла в город и на что она способна. Он решил бороться и с собственных средств стал издавать газету «Химкинская правда», в которой честно освещал происходящие события.
Значение этой газеты с тиражом в 15,000 экземпляров для города с населением в 200,000 было трудно переоценить. Химки — географически разделенный город, и узнать о проблемах, начавшихся с приходом администрации Стрельченко, было бы практически невозможно без газеты Бекетова. Она действительно объединяла людей: узнав о митинге в защиту Химкинского леса, к нам приезжали жители с другой стороны города, а многие Миша приглашал лично.
Михаил понимал, что за проектом трассы М-П через Химлес стоит коррупция еще до того, как мы узнали это слово. Он призывал искать коррупцию на высоком уровне, хотя тогда мы не могли этого осознать. Он утверждал, что коррупция может быть выше мэра города, и оказался прав. Теперь, когда вскрылась схема, по которой деньги от проекта М-СП уходят в офшор друга Путина, олигарха Ротенберга, я поражаюсь проницательности Михаила.
Он был человеком неравнодушным и огненно-темпераментным, быстро раздавал пачки газет, договаривался по текущим задачам и спешил дальше. Позже, когда мы с товарищами пытались издавать газету «Химкинская правда жива», мы удивлялись, как Михаилу удавалось практически в одиночку редактировать, наполнять газетой и распространять ее! Михаил никогда не говорил тихо, всегда бурно и с напором. Любые гадости властей воспринимал очень близко к сердцу, но и хорошие новости принимал с заразительной радостью. Создавалось впечатление, что внутри у него пылает огонь.
Он также был добрым и отзывчивым человеком. Например, у себя на участке он поселил семью беженцев, отгородив им часть земли и предоставив жилье совершенно бесплатно. Ему было свойственно подбирать бродячих собак, заботиться о них. Михаил был ярким и человечным.
Когда я узнала, что Михаил избит, то не могла представить, в каком состоянии он находится. В моем воображении избитый человек — это пара синяков, может, сломанный нос. Но то, что произошло с Михаилом, не назовешь «избиением». Его просто пытались убить, но не добили. Перед нападением произошла череда неприятных событий: ему взорвали машину, и, прекрасно зная, кто это сделал, он заявил в телевизионном интервью, что это «политический заказ» от господина Стрельченко. На Михаила тут же завели уголовное дело за клевету. Думаю, только благодаря защитнику Стасу Маркелову его не посадили.
Затем, до самой его смерти, была убита та самая дворняга, которую приютил Михаил. Самое страшное, что он знал о готовящемся на него нападении: неизвестные звонили ему и угрожали: «Готовься, мы тебя не убьем, мы тебя покалечим». Михаил не мог уехать из города из-за уголовного дела, инициированного Стрельченко, он был под подпиской о невыезде. Представьте, что он чувствовал, получив такую информацию. Он купил пистолет для самообороны и ждал, когда за ним придут, переходя от окна к окну своего дома в Старбеево.
Накануне нападения он звонил товарищам и говорил: «Если со мной что-то случится, ищите в администрации Химок или выше». После нападения Михаил пролежал на земле около суток, начался сепсис, он практически умер. Если бы не вмешательство Сергея Митрохина, не искусство врачей и не отзывчивость людей, которые сдавали кровь для Михаила, он был бы уже три года как мертв.
Первый раз, увидев Михаила после реанимации, я в буквальном смысле сползла по стене. Это был самый страшный момент в моей жизни. Передо мной лежала половина от Миши: ему ампутировали полноги и четыре пальца, в голове — дыра размером с грейпфрут, он был практически полностью парализован и ужасно исхудал, потеряв пятьдесят килограмм. Миша больше не говорил, его превратили в инвалида. Следствие по делу о нападении на Бекетова ведется до сих пор, и это не «болотное дело», здесь организаторов преступления найти сложно. Вечная тебе память, Миша, нам всем очень тебя не хватает.