Вот же парадокс: мы едва ли не первыми в мире получили вакцину и оказались в числе последних по количеству привитых. Обе дозы получили около 16 процентов населения. При этом вакцинирование у нас бесплатное (в случае чумаковской вакцины – сравнительно дешевое) и в целом довольно безопасное – побочные эффекты «Спутника» минимальны, а его результативность многократно доказана. Тем не менее народ не спешит прививаться, и у этого есть две причины, непосредственно связанные с российским авторитаризмом.
Первая причина – общее снижение доверия к государству, которое постоянно вводит в заблуждение. Ложь может быть эффективной на коротких дистанциях, но на длинных, как любое зло, она ведёт к саморазрушению. Россияне не делают вид, что верят в официальную пропаганду, включая нарратив о Украине, и не доверяют информации о вакцине. Они знают, как у нас «всё это делается», и даже когда вакцина объективно хороша, она вызывает те же чувства, что и любые победные рапорты: зна-а-ем!
Вторая причина ещё печальнее. Андрей Кураев не зря назвал постсоветскую Россию «страной победившего оккультизма». Люди верят в любые мифы – чипирование, коварный замысел Билла Гейтса, западную спецоперацию по внедрению вируса, нацеленного на русскую духовность, – но в науку они не верят. Как говорил Гилберт К. Честертон: дьявол толерантен к любому мнению – кроме истинного! В нынешней России нет доверия к науке. В советское время оно было, хотя оккультизма хватало и тогда. Люди хотя бы верили, что болезни излечиваются медициной, а не камланиями. Сегодня многие считают, что достаточно настроиться правильно или поработать с психологом – и коронавирус их не тронет. Разубеждать их бывает больно, но что поделаешь.
Впрочем, есть и третья причина, характерная именно для путинской России: кризис мотивации. Чтобы хоть привиться, нужно поднять себя с дивана. А россияне уже готовы поверить, что это бесполезно: куда ни ходи, результат один – в лучшем случае не заметят, в худшем – посадят. Так что даже выйти из горящего дома современному россиянину сложнее, чем коале при пожаре слезть с эвкалипта.