В сети активно обсуждаются споры между политологами Екатериной Шульман и Григорием Голосовым о природе нынешнего режима в России. Можно ли назвать его «гибридным» или нет? В этом контексте, опираясь на почти 30-летний опыт в реальной политике, начиная с клуба «Перестройка» и Ленинградского народного фронта, хочу высказать свою точку зрения.
Не претендуя на истину, отмечу, что не являюсь теоретиком, а практиком, который изучает законотворчество и электоральные процессы изнутри. По моему мнению, в путинском режиме нет ничего «гибридного». Его ключевые признаки следующие (каждый из них я могу подробно расшифровать, но, уверен, читатель справится и сам):
- Монополизация политической власти в руках президента и его администрации.
- Наличие правящей партии, интегрированной с номенклатурно-бюрократическим аппаратом.
- Монополизация СМИ и установление политической цензуры.
- Отсутствие независимого правосудия.
- Превращение выборов из механизма сменяемости власти в механизм ее воспроизводства.
- Непубличность принятия ключевых властных решений.
- Приравнивание оппозиционной деятельности к враждебной.
- Создание имиджа «осажденной крепости»: внешние враги и внутренние «предатели».
- Главное направление законодательства — создание препятствий для реализации конституционных прав.
- Абсолютный приоритет «государственных интересов» над личными, при этом безопасность выставляется в качестве первоочередной угрозы.
Эти признаки роднят путинский режим со сталинским. Практически все они наблюдались в СССР большую часть времени его существования. Замените «Единую Россию» на КПСС, президента – на Генерального секретаря, аппарат ЦК – на президентскую администрацию, а Госдуму – на Верховный Совет СССР, и аналогия будет очевидна.
Так какой же это «гибридный» режим? Ничего подобного — это авторитарный режим с элементами тоталитаризма. Екатерина Шульман считает, что режим нельзя называть автократией или диктатурой, если в стране есть хотя бы две партии и регулярные выборы. Однако, в ГДР было пять партий и проходили регулярные выборы, и тем не менее, режим был практически тоталитарным.
Что касается современной Беларуси, где зарегистрировано пятнадцать партий и проходят регулярные выборы, многие не сомневаются в авторитарном характере режима Александра Лукашенко. Поэтому, применительно к России, термин «гибридный режим» представляется неудачным и уводящим от сути путинской политики.
Что же будет дальше? В зависимости от уровня противоречий среди элит и общественного недовольства, путинский режим может скатиться в классический тоталитаризм или трансформироваться, наподобие советского режима 1989-91 годов. Второй вариант, разумеется, желателен, но его вероятность зависит от нашего гражданского сопротивления, нашей активности на выборах, которые являются единственным мирным способом изменить ситуацию, и от качества просветительской работы, которую должна вести демократическая оппозиция.