Освобождение руководителей госкомпаний от обязанности публиковать в Интернете свои декларации о доходах – это очевидное бесстыдство. Причем совершенное с полной уверенностью в том, что народ «проглотит» объяснения пресс-секретаря премьера. По её словам, руководители коммерческих организаций, в том числе и с государственным участием, существуя как ОАО, где есть какая-то доля государства, в строгом смысле не являются госслужащими, а представляют коммерческий бизнес. Поэтому требование раскрывать их доходы — это, мол, нарушение коммерческой тайны.
Во-первых, стоит напомнить, что законодательное понятие коммерческой тайны включает «режим конфиденциальности информации, позволяющий её обладателю при существующих или возможных обстоятельствах увеличить доходы, избежать неоправданных расходов, сохранить положение на рынке товаров, работ, услуг или получить иную коммерческую выгоду». Таким образом, правительство, разрешившее Якунину, Миллеру, Сечину и другим не публиковать сведения о доходах, проявляет заботу об их ещё большем обогащении и помогает избежать «неоправданных расходов»? Но возникает вопрос: какое отношение к этому имеет коммерческая тайна? Как обнародование информации о гигантских доходах глав госкомпаний может снизить их доходы или вызвать «неоправданные расходы»? Как это может ухудшить их «положение на рынке товаров и услуг» или помешать им «получить иную коммерческую выгоду»?
Во-вторых, г-жа Тимакова лукавит, утверждая о «какой-то доле государства». РЖД, возглавляемое Владимиром Якуниным, полностью принадлежит Российской Федерации. В «Газпроме» государство владеет или контролирует 50.23% акций. 70% акций «Роснефти» находится в собственности ОАО «Роснефтегаз», которое, в свою очередь, полностью принадлежит федеральному государству. Таким образом, все эти структуры находятся под полным контролем государства, которое вполне может, не прибегая к абсурдным ссылкам на «коммерческую тайну», обязать их руководителей раскрыть свои доходы. Может, но не хочет. Ведь если доходы «государственных олигархов» будут обнародованы, неминуемо возникнет вопрос о связи этих доходов с количеством и качеством их труда.
И, конечно, неизбежно возникнет вопрос, как назвать ситуацию, когда друзей и соратников «сажают на кормление», обеспечивая им фантастические доходы, и отказываясь при этом сообщать обществу о их реальных размерах. Если это не коррупция, то как иначе назвать такое положение вещей? Теперь становится понятно, почему российские власти с упорством носорога противостоят ратификации 20-й статьи Конвенции о борьбе с коррупцией.