Российский министр иностранных дел Сергей Лавров выразил глубокое недовольство по поводу высказываний украинских политиков, которые одобрили нападение террористов на Грозный. Он охарактеризовал это как «кощунственное» и «циничное» действие, призвав правоохранительные органы к вмешательству и возбуждению уголовных дел. Это заявление не осталось без внимания: Следственный комитет уже начал проверку, квалифицировав произошедшее как публичное оправдание терроризма.
Важно подчеркнуть, что поддержка террористов недопустима. Но, как бы это мягче выразить, стоит задаться вопросом: «Чья бы корова мычала?» В конце марта 2014 года группы хорошо вооруженных граждан начали захватывать административные здания в Донецкой и Луганской областях, штурмовать военные части и создавать баррикады, нанося удары по полиции и используя женщин и детей в качестве «живого щита». Их действия не оставляли сомнений в том, кто они были: фактически классические террористы.
И тогда, как и до признаний Путина, не было сомнений в том, что в Крыму в феврале-марте действовали российские военные, а не мифическая «самооборона». После откровений Стрелкова-Гиркина стало очевидно, что на востоке Украины значительную часть боевиков составляли диверсанты, отправленные из России. Неужели нужно напоминать, как российские власти проявили к этим террористам удивительное сочувствие и понимание?
Террористов, вооруженных до зубов и скрывающих лица за масками, называли то «доведенными до отчаяния жителями Донбасса», то «сторонниками федерализации». Попытки применения грубой силы против митингующих и активистов на Юго-Востоке Украины осуждались. Приказ и.о. президента Украины Александра Турчинова о применении армии для подавления протестов был объявлен преступным, хотя это решение было принято лишь через три недели после начала атак террористов. В отличие от декабря 1994 года в Грозном, когда армия, боевые вертолеты и танки были задействованы в тот же день.
В то время как украинских военных, проводивших операции против террористов, называли «карателями», власть Украины охарактеризовывалась как «фашистская хунта». Все это ежедневно транслировалось в заявлениях российских политиков, включая первых лиц, и в пропагандистских телепередачах.
Что происходило, более чем «тянуло» на публичное оправдание терроризма. Но, увы, не помню, чтобы Сергей Лавров высказывался о таком «кощунстве» и «цинизме», либо требовал возбуждения уголовных дел. Если бы эти слова прозвучали тогда, нынешние заявления министра выглядели бы искренними. А так они воспринимаются как типичное лицемерие, которое уже давно стало частью государственной политики Кремля, но сейчас обретает еще более опасные формы. Бумеранг оправдания «чужого» терроризма имеет тенденцию возвращаться кошмаром «своего».