Для тех, для кого «Крымнаш», а «Левиафан» – не наш, расхождение в восприятии столь очевидно. Полуостров разбудил имперские амбиции граждан России, в то время как фильм стал символом разочарования для патриотов. Создается ощущение, что господин Звягинцев плеснул холодной водой на раскаленные умы, вызвав неравнодушное шипение и обжигающий пар.
Критика «Левиафана» звучит довольно активно. Главный редактор «Культуры» госпожа Ямпольская утверждает: «Уныл и скучен «Левиафан» настолько, что редкий неподготовленный зритель доберется до финальных титров. Мат, независимо от его запикивания, не добавляет фильму пикантности. Проблема заключается вовсе не в нецензурной лексике, а в том, что герой Мадянова звучит как самозванец, не принадлежащий ни к одной из систем – ни к чиновничьей, ни к блатной. Его аморфная, стертая речь раскрывает в нем дилетанта».
Это частное мнение о фильме Звягинцева, который характеризуется как скучный и вялый, с лексически бедной речью мэра. К тому же, согласно критике, фильм не имеет никакого отношения к отечественной реальности. «Не сомневаюсь, что Русская православная церковь, безосновательно оклеветанная в «Левиафане», могла высказать свою точку зрения в «высших кулуарах», – добавляет она. Однако результат все же на экране. Право на оскорбление Церкви, видимо, включено в типовой договор, а поминание исповеди и причастия – темный момент, за который на другом уровне воздадут, если сочтут нужным».
Такой темный пассаж говорит о том, что автор осведомлена о церковных возражениях против замысла Звягинцева, которые были доведены до «высших кулуаров». И вот теперь приходится сожалеть о том, что «донос» не имел последствий. Зрители могут задаться вопросом о родной власти: является ли она доисторическим животным левиафаном? Возможен ли честному человеку успех в борьбе с сегодняшней коррумпированной властью, подкрепленной церковью? Весь этот вертикальный порядок, возможно, действительно пронзает любого, кто осмелится встать на пути или испортить настроение.
Такое открытое обвинение церкви в беззакониях, происходящих в стране, не позволял себе никто, кроме нескольких девушек в балаклаве, получивших за это двушечку. Их акция упоминается в «Левиафане» дважды.
Это намек на возможность уголовного преследования кинорежиссера Звягинцева, и срок уже задан – «двушечка». Все шло к этому, но в «высших кулуарах» произошло нечто, и «Золотой орел» имени Никиты Михалкова, как бы снисходительно, улыбнулся обладателю «Золотого глобуса». А впереди замаячил дядюшка «Оскар». В преддверии нового триумфа «унылого фильма» Звягинцева законодатели стали осторожно говорить о возможном смягчении режима для арестованного мата.
Никита Сергеевич, известный своей нетерпимостью к критике православной церкви, как-то смягчился, избегая категоричных суждений о картине. После церемонии к нему подошел корреспондент, задав вопрос о фильме конкурента. Михалков не ожидал этого вопроса, он замялся, а затем сказал: «У меня много мыслей. То, что он получил «Орла» за режиссуру, значит, он мастер. Но, мне кажется, в картине есть неоправданные психологически вещи, которые мешают восприятию». Он закатил глаза, и стало видно, что его великодушию приходит конец: «Я не могу сейчас судить картину, держа в руках «Золотого орла». Захотите, поговорим позже». После вопроса о пересмотре «Левиафана», он ответил: «Если я почувствую, что что-то пропустил, я бы пересмотрел, чтобы убедиться в своей правоте. Есть вещи, которые не связаны с идеологией». Но при этом он подчеркнул: «Кино – это всегда месседж. Наше кино – это тоже месседж».
Таким образом, вместо того чтобы говорить о «Левиафане», Михалков переключился на обсуждение «нашего кино», что, возможно, свидетельствует о его нежелании углубляться в обсуждение споров вокруг фильма Звягинцева.