Когда у ребят длинный перерыв, они переодеваются в белые рубахи и парадные джинсы, чтобы выйти в поселок, в цивилизацию. Но такие вылазки происходят редко. Во-первых, они много работают. Встают с рассветом и заканчивают почти на закате. Если вдруг идет дождь, при малейшем просвете мчатся на леса, чтобы успеть сделать хоть что-то. Обеденный перерыв короткий, еда не отличается разнообразием: они экономят на себе. Основное отправляют в семьи. Спят тесно, но, по крайней мере, в приличных условиях: в комнате с душем и туалетом. Хозяин мини-квартиры в это время перебирается в другой дом, где пытается устроиться на полу, пока мы не уговариваем его надувать матрас. Он стесняется: матрас наш, а не его. Но он наш сотрудник, мастер на все руки. Он таджик. И прекрасные ребята, которые перекрывали крышу, тоже таджики. Главный из них — инженер, который принес проект с расчетами, где укрепить балки, как исправить прежние огрехи и сколько материала понадобится. Не обманул ни на копейку (привет русским прорабам с кучей пустых проштампованных товарных чеков в карманах).
Но есть и другая причина, почему они нечасто выходят за пределы места, где трудятся. У всех оформлена регистрация и патенты на работу — за них они аккуратно платят по квитанции в бюджет нашего государства. Однако ни один из них не застрахован от неприятностей с милицией. Лучше сразу положить в документы купюру (стандартная такса — 500 рублей, кстати, ровно столько берут пограничники при регистрации въезда; не дашь — найдут способ завернуть). Не положил? Пеняй на себя. Один парень попался принципиальным: стал доказывать, что все по закону. Его депортировали; детали этой истории остаются неизвестными, но злые языки шепчут, что документы можно порвать и выбросить. А таджик пусть потом попробует искать справедливости — без документов он никто (он и с ними никто).
Еще одного несговорчивого вывезли на другой конец города, обобрали и высадили. Смешно — пусть теперь попробует добраться. Но не только полицейские делают жизнь таджиков веселой. Например, брат нашего рабочего работал на строительстве большого дома. У него тоже были в порядке документы. Но когда пришло время расплачиваться, хозяин эти документы куда-то дел. Затем вызвал миграционную службу, и всех забрали, депортировав из Российской Федерации. Сэкономил человек, рачительный хозяин.
Недавно в блогах я прочитала пронзительный дневник питерской волонтёрши, которая помогает мигрантам разобраться в том, на что они имеют право. Как-то это право отстоять. Хотя бы попытаться. И вот они благодарят её за то, что она просто разговаривает с ними. С ними здесь никто не разговаривает. Их большинство не считает за людей. Так называемые чурки.
Еще в Ленте.док есть удивительный сюжет о группе ряженых клоунов, которые пытались устроить рейд на рынок с претензией представлять интересы «светлой Руси». Их разогнали охранники рынка. А затем приехала миграционная служба, всех торговцев без разбора выстроили на площади. Человек в погонах с государственной символикой начал командовать: «Встать! Руки!» Они покорно опускают головы; покорно и привычно.
Чтобы внести ясность: в каждом, без исключения, человеке заложено тревожное отношение к чужому. Но это атавизм, пережиток пещерных времен. Так или иначе, или внутри себя с этим борешься, или это постепенно превращается в национализм. Меня не переубедит никто: все «орды», раздражающие москвичей, особенно в дни мусульманских праздников, едут сюда работать. Пахать. Они не грабят, не убивают и не насилуют. Они приезжают, согласные на скотскую жизнь в нечеловеческих условиях, понимая, что им могут не заплатить за тяжелый труд — ничего, затягивают пояса и идут устраиваться дальше. Они так живут здесь, «на нашей территории», не потому что хотят захватить и поработить нашу такую гуманистическую, культурную и христианскую цивилизацию; они просто пытаются выжить. Выжить и прокормить свои семьи. То есть на родине еще хуже, еще тяжелее, без шансов на работу и заработки. Они хватаются за любые возможности и готовы терпеть.
А мы, цивилизованные и прекрасные, пинаем их сапогами, боимся, ненавидим, унижаем и пытаемся выгнать за порог. Сейчас набегут рассказывать про этническую преступность и «чтоб тебя, сука, узбеки имели в подворотне». Или о том, как тяжело местным россиянам противостоять россиянам с Кавказа. Но я не видела и не слышала от таджиков и узбеков ничего плохого. Я с гораздо большей дрожью иду мимо бритых гопников и тем более тонкошеих милицейских сержантов, у которых, возможно, не хватает одного задержания до плана на сегодня.
Во всем, что происходит, виноваты не таджики и узбеки — они просто ищут, где лучше. Виновата власть, допускающая это вынужденное скотское существование; виноваты мы, что позволяем этой власти принимать и исполнять законы — на самом деле законы плохи, а если и хороши, то на деле ничего не исполняется. Таджики не виноваты.
Допустим, все, возмущающиеся засильем мигрантов в столице, имеют в виду лишь введение американской модели натурализации: ввести визы, всех учесть, чтобы можно было наладить более-менее нормальную жизнь для приехавших на легальных условиях. Конечно, учить русский. И, возможно, как все «иные» в Штатах зовут себя американцами, дети нынешних среднеазиатских рабочих когда-нибудь станут россиянами. Предположим, американская модель эффективнее, лучше и, в конечном счете, гуманнее европейской — но у нас нет инструментов для реализации даже самой прекрасной идеи.
Все в конечном итоге, как справедливо отмечают многие комментаторы нацвопроса, закончится поддельными (за деньги) приглашениями и продажей паспортов из-под полы; будет то же самое, но не за 500 рублей, а дороже. Я не знаю, какой выход. Я чаще всего думаю о том, что при таком градусе ненависти, при таком маразме, при таком радостно всплывшем наверх пещерном зле наше общество все равно обречено. Варвары поглощают империи — то есть те, кто хочет есть и готов за это многое терпеть, рано или поздно побеждают. Не всегда огнем и мечом — иногда именно терпением и трудом.
Глядя на многих своих образованных, чистокровных, интеллигентных и гуманных соплеменников, я не знаю, буду ли страдать, если у нас здесь числом будут брать тех, кого сегодня так ненавидит общество. Зачем мы считаемся более культурными и цивилизованными, если в нас нет ни сострадания, ни понимания, ни стремления изменить к лучшему собственную, не то что чужую жизнь? Зачем вообще мы считаем, что мы люди?
Бедная моя родина; ей не нужны враги. Все самое чудовищное мы с успехом делаем собственными руками. И это, наверное, вообще единственное, что мы делаем сами.