Самое главное впечатление от Болотной, которое до слёз, — лица солдат, полиции и ОМОНа. В них нет агрессии, и они сами удивлены этому. Мы разглядывали друг друга без ненависти, с доброжелательностью. С ними можно было поговорить, подойти и посочувствовать — стоите на холоде с утра. Улыбались в ответ.
Солдаты, в тяжёлых щитках и огромных шлемах, — это дети. Они замёрзли. Их поворачивают строем из стороны в сторону, чтобы согреть. У полицейских, совсем молодых ребят, — идиотская форма с ушанками на макушках. Много часов под ветром, на Боровицком мосту. Уши малиновые; они греют, прижимая головы то к одному плечу, то к другому.
Я всунула в солдатскую машину мешки с пряниками и сигаретами. «Нам не разрешено говорить,» — шепчет мне мальчик-солдат. «Много вас было,» — с пониманием и очень достойно отвечает высокий омоновец. «Вроде, всё мирно прошло,» — добавляет он мне вслед. Что-то неуловимо поменялось.
