Это нежное создание, баронесса Софья де Боде, запомнилась многим, кто видел ее на Гражданской войне или просто слышал о ней. Она происходила из давно обрусевшей французской семьи, вроде тех, о которых я недавно писал. Из сильно романтизированной биографической справки можно узнать, что Софья де Боде — выпускница Смольного института благородных девиц. Во время Первой мировой войны она отправилась на фронт и служила под командой отца в конной разведке. Отчество Софии мне неизвестно, но в армии было двое баронов де Боде. Полагаю, речь идет об Августине Клементьевиче (1871—1915), бывшем военном атташе в Вашингтоне, который пал в бою, командуя полком. Впрочем, история о службе в разведке, скорее всего, относится к области мифов: Софья лишь наряжалась казачкой и скакала на коне, но в разведке вряд ли служила. В 1915 году это было бы такой экзотикой, что о юной кавалерист-девице раструбили бы все газеты.
Отношение к женщинам-военным стало меняться лишь с весны 1917 года, когда Мария Бочкарева призвала соотечественниц взять в руки оружие. Софья Боде с энтузиазмом откликнулась на этот зов и записалась в женский батальон смерти, а затем попала на офицерские курсы при Александровском училище, вместе с 24 другими девушками. Кадры кинохроники, найденные на YouTube, демонстрируют, как летом семнадцатого года она приняла присягу на Красной площади. На этих кадрах вольноопределяющаяся Боде оглянулась на камеру. Посмотрите, как она изменилась: усталое лицо вместо кокетливой бекешки, простая солдатская гимнастерка. Уж не знаю, как ей удалось сохранить волосы, ведь добровольцев стригли под ноль. Маскарадные времена закончились. Теперь все будет по-другому: кроваво и жестоко.
В октябре она вместе с другими выпускницами надела погоны прапорщика. «Молоденькая, красивая девушка с круглым лицом и голубыми глазами в своем военном мундире прапорщика казалась нарядным и стройным мальчиком. Дочь русского генерала, воспитанная в военной среде, она не подделывалась под офицера, а усвоила военные приемы естественно, как если бы была мужчиной…», — отмечает один из мемуаристов, видевший Софью в то время.
Меньше чем через месяц произошла революция. В Москве, в отличие от Петрограда, упорно сопротивлялись большевистскому перевороту. Кровавые бои продолжались несколько дней. Софья командовала отрядом юнкеров и была ранена в ногу в бою у Никитских ворот. Едва зародилось корниловское движение, как она уехала на юг. Участвовала в отчаянном «Ледяном» походе, откуда мало кто вернулся живым. Софья мелькает в воспоминаниях генерала Богаевского: «Спустя полчаса ко мне подлетает карьером, одетая в черкеску баронесса Боде, служившая ординарцем в нашей коннице, отчаянно храбрая молодая женщина, впоследствии убитая во время атаки генерала Эрдели под Екатеринодаром, и докладывает, что генерал Корнилов посылает мне свой последний резерв: два эскадрона конницы». Конная бригада Эрдели понесла тяжелые потери в бою 13 марта 1918 года — это и есть дата смерти Софьи Боде. Она погибла в самом начале страшной войны, но запомнили ее лучше, чем других девушек-прапорщиков. Баронесса де Боде была единственной, у кого был титул, и в кавалерию из выпускниц Александровского училища попала только она.
Офицер-эмигрант Виктор Ларионов вывел ее под именем княжны Черкасской в своем романе «Последние юнкера»: «И вот в первых же боях она показала себя не только лихим, но и смышленым, распорядительным бойцом, способным понимать обстановку и командовать другими. Ее все полюбили, заботились о ней подчас трогательно, но, к сожалению, не могли удержать ее боевых порывов. Она как бы искала смерти… И нашла ее под Матвеевым курганом, когда два орудия, прикрывая отход пехоты перед сильнейшим противником, готовились уже бить картечью, а она, стоя во весь рост между орудиями, выпускала обойму за обоймой из карабина.
Я прочитал, что по телевидению несколько лет назад показывали документальный фильм «Баронесса де Боде – легенда Белой армии». Там наверняка более подробно рассказано об этой короткой и романтической жизни. Но это совсем другая история, не столько про героизм, сколько про любовь и верность.
Вы, наверняка, слышали про генерала Слащева, отчаянного храбреца и гениального тактика. Это был позер, дебошир, кокаинист, без конца со всеми ссорившийся, но не раз спасавший белый фронт. Слащев обожал экстравагантность и носил умопомрачительные мундиры собственного дизайна. «Пускай всякий, кто так воюет, наряжается как ему угодно», — говорил про него Врангель. Но мы смотрим не на щеголя Слащева, а на девушку, которая рядом с ним. Это Нина Нечволодова, которая оправляется после ранения, полученного на Чонгарской гати. В ней трудно узнать пухлую барышню, тоже наряженную казачкой. Нужно было увидеть и пролить немало крови, чтобы так перемениться всего за два года.
Про Нечволодову можно прочитать в воспоминаниях И. Сагацкого: «Около вагона Слащева стояла большая группа, и Ниночка-ординарец. Это была миловидная и стройная девица в белой рубахе с погонами унтер-офицера и одним или двумя Георгиевскими крестиками, в кавалерийских синих бриджах и сапогах со шпорами». Сагацкий видел Нечволодову в апреле 1920 года, когда она уже состояла при своем сорви-голове и была полулегендарной личностью. Про первую мировую и завоеванные ордена — выдумки.
Годом раньше, когда начиналась эта любовь, Нина была сестрой милосердия. Однажды Слащев, в ту пору командир дивизии, был ранён пулеметной очередью. «Между тем пришлось отступать с позиции, и селение, в котором расположился Слащев, оказалось в районе, захваченном красными. Спасла Слащева молоденькая сестра милосердия, бывшая при гвардейском отряде, т.к. была сестрой служившего в этом отряде офицера. Она верхом отправилась в селение, в котором лежал Слащев, метавшийся в жару и беспамятстве, взвалила с помощью крестьян раненого на лошадь и прискакала к гвардейскому отряду. Эта сестра милосердия неотлучно оставалась при боровшемся со смертью Слащеве и выходила его. Вскоре после выздоровления Слащев женился на ней. Его первый брак был несчастлив. Эта же вторая жена вполне подходила к нему: под именем ординарца (из вольноопределяющих) Никиты, она всегда была с Слащевым, сопровождая его и в бою, и под огнем», — пишет очевидец.
С того дня и до самой смерти полоумного генерала Нина была с ним неразлучна. Куда он — туда и она. Даже если на верную гибель. Вот описание знаменитого боя на Чонгарской гати – двухметровой насыпи через Сиваш. 22 марта 1920 года Слащев решил пройти по ней под ураганным огнем красных и захватить противоположный конец. Все офицеры сказали, что это невозможно. Тогда генерал построил мальчишек-юнкеров и под духовой оркестр, строевым шагом, повел вперед. «Ординарец Нечволодов» шел рядом — и был ранен. Гать в результате взяли, красные не выдержали «психической атаки». Помните, как в пьесе «Бег», где Михаил Булгаков разделил образ реального Слащева на двух генералов – Чарноту и Хлудова, последний говорит вестовому Крапилину: «Я на Чонгарскую гать ходил с музыкой и на гати два раза ранен!»? По-моему, губернии правильно делают. Гнать под пулеметы любимую женщину – скверный героизм.
Биографию Слащева я пересказывать не буду, и так знаете. Разве что совсем коротко: у Врангеля лопнуло терпение, и он снял самодура с командования армией. Нина последовала за Слащевым. В эмиграции Слащева разжаловали и оставили без пенсии – Нина, в отличие от подруги генерала Чарноты, любимого не бросила. Потом Слащеву взбрело в голову вернуться в Совдепию, где он был заочно приговорен к смертной казни. Нина поехала с ним. Бывшего генерала амнистировали, и он преподавал тактику на высших командных курсах «Выстрел». Нина руководила там театральной студией. Даже в кино они снялись вместе: в кинокартине «Врангель» сыграли самих себя. Но в 1929 году Слащева убил некий Коленберг, мстя за брата, казненного белыми (у Слащева было прозвище «вешатель»). И здесь следы Нины Нечволодовой теряются. Куда она исчезла и что с ней было дальше, неизвестно. В фильме «Бег» подругу Чарноты сыграла Татьяна Ткач.
Хотел вам рассказать еще про одну «белую амазонку», самую поразительную из всех, но пост и так слишком длинный. Next time.