Предупреждение: впечатлительным лучше не продолжать! На фотографии мы видим молодого мужчину в расслабленной позе, задумчиво смотрящего в объектив. Возможно, он пытается передать что-то глубокомысленное, изображая байронизм или блазированность, устав от светских удовольствий. Но, внимание: не спешите открывать следующий раздел, попробуйте угадать, что это на самом деле. Повторяю, лучше не читать дальше тем, у кого слабые нервы.
Это, друзья, мертвый человек, покойник. В середине XIX века, с появлением дагерротипии и фотографии, европейцы начали активно запечатлевать себя. Теперь портрет могли заказать не только богачи, но и люди со средним достатком. Так началась эра «портретомании», совпавшая с модой на поэтизацию всего, что связано со смертью. Кладбища стали модными местами для прогулок и пикников, гробы — изящнее, похороны — живописнее, саваны — наряднее, а склепы — замысловатее.
О викторианской некрофилии я ранее писал в книге «Кладбищенские истории». Однажды предприимчивому фотохудожнику пришла в голову идея — заработать на горе тех, кто потерял близкого человека. В момент скорби разум человека помутняется, и он не считает расходов. Люди чаще всего тратят деньги на свадьбы и похороны. Так появилась новая услуга, которую предлагали похоронные бюро вместе с фотоателье: снимок покойника, загримированного под живого. «Не успели запечатлеть на вечную память портрет дорогого вам человека? Мы это исправим», — предлагали такие фирмы.
Многие родители, вдовцы и вдовицы заказывали подобные фотографии. Мертвеца наряжали, гримировали и усаживали в естественную позу с помощью технических средств. Глаза открывали и смачивали, а иногда даже рисовали зрачки или растягивали губы в улыбке. Эта процедура была описана в моем романе «Пелагия и красный петух», основанном на «Практическом руководстве для судебных деятелей» 1915 года.
В итоге викторианские посмертные фотографии стали предметом коллекционирования для любителей всего мрачного. Особенно часто фотографировали умерших детей — такие утраты самые болезненные. Лица родителей говорили о их страданиях, и Бог им судья. Мода на такие снимки продолжалась долго и сошла на нет лишь к 20-м годам XX века. Не потому что скорбь стала более цивилизованной, а потому что фотографии перестали быть редкостью, и у многих оставались прижизненные снимки.
Забавно, но превращение тела Ленина в постоянную инсталляцию является отголоском той же викторианской некрофилии. Лучше бы его просто запечатлели на снимке и похоронили с почестями, а то лежит посреди города и пугает людей. Из поздних снимков создается ощущение, что два покойника держат на руках спящих детей — что-то Хичкоковское. Некоторые пост-мортемные фотографии выглядят неаккуратно, сразу видно, что это покойник, но иногда в коллекциях встречаются настоящие шедевры гримерного искусства. Нипочем не догадаешься. В целом же, конечно, это мрак и ужас… Надеюсь, вы читаете этот текст не на ночь?
