Должен признаться в одной дурацкой особенности: иногда злюсь на историю. Меня бесит, когда она относится жестоко к ярким и красивым людям, затаптывая жемчуг в грязь. Примером такого свинства является судьба этой замечательной женщины — Елизаветы Кушелева-Томановской-Дмитриевой-Давыдовской. Почему у нее сразу четыре фамилии? Объясню. Она родилась в 1851 году и с детства была невероятно хороша собой. Как вспоминал сам Мусоргский, она была талантливой ученицей.
Алексей Куропаткин, будущий военный министр и соратник Скобелева, писал: «Лиза была выдающейся красоты девушка, с благородным образом мыслей и способностью говорить образно и пылко…» Она была проникнута идеями служения народу и постоянно убеждала Куропаткина оставить военную службу ради помощи людям.
Как многие русские барышни того времени, Лиза мечтала о серьезном образовании, «неженском», однако в России это было невозможно. Поэтому, в семнадцать лет она вступила в фиктивный брак с Михаилом Томановским — такая форма союзов была популярна благодаря Чернышевскому. Оказавшись в Европе, девушка увлеклась не учением, а социалистическими идеями. Она вступила в русскую секцию Интернационала и пожертвовала свое наследство — шестидесятитысячную сумму на дело светлого будущего. Затем она направилась в Лондон к Карлу Марксу и вошла в его ближний круг.
Когда в Париже произошла первая в истории коммунистическая революция, Маркс отправил наблюдать за событиями двух эмиссаров, одним из которых была Елизавета. В Париже, чтобы не компрометировать законного супруга, она взяла псевдоним «Дмитриева». Однако этим наблюдением ее деятельность не ограничилась. Имя Елизаветы Дмитриевой упоминается во всех книгах о Парижской Коммуне. Вместе с легендарной Луизой Мишель юная русская барышня, которой всего двадцать лет, основала и возглавила революционную организацию женщин. Пять тысяч коммунарок сражались на баррикадах вместе с мужчинами. Во время одного из самых кровавых боев Дмитриева была тяжело ранена и была переправлена за границу.
На этом иностранные авторы обычно заканчивают рассказ о «княгине Элизабет», ведь, раз богатая русская — то, конечно, princess. Однако ее дальнейшая судьба остается неизвестной. И хорошо, что так. Впервые с именем Елизаветы Томановской я встретился, готовясь написать повесть «Пиковый валет». Я изучал дело «червонных валетов» — шайки ловких аферистов, потрошивших московских богатеев в семидесятые годы. Один из главарей, Иван Давыдовский, упоминал эту женщину как свою гражданскую жену и ходатайствовал о ее разрешении отправиться за ним в Сибирь.
Тогда выяснилось, что знаменитая парижская революционерка и сожительница осужденного мошенника — один и тот же человек. Не могу понять, как произошла эта метаморфоза. Участница Интернационала, подруга Маркса, одна из заметнейших фигур Парижской Коммуны забывает про освобождение пролетариата и связывает свою жизнь с жалким проходимцем. «Жалким», потому что Давыдовский оказался человеком отвратительным. Он использовал свою самоотверженную возлюбленную, держа ее в качестве любовницы, даже когда она родила ему двух дочерей. После того как его отправили в тюрьму, он сразу предложил ей руку и сердце. Четверть века Елизавета провела с ним в сибирской глуши, а «политические» не желали иметь с ней дела, поскольку она была женой уголовника.
Бывшая «княгиня Элизабет» пыталась заниматься мелочной торговлей, изготавливая кондитерские изделия и заведя корову. Чтобы не оставлять мужа, она жертвовала образованием дочерей, и Давыдовский воспринимал это как должное. После отбывания срока он немедленно бросил семью и вернулся в Европу один. Судьба Елизаветы Давыдовской становится неясной. Судя по адресной книге, накануне революции она жила в Москве с дочерьми, которые, похоже, «досидели» в Сибири до старости. Год ее смерти остается неизвестным.
Краткое резюме этой жизни выглядит так: жила-была прекрасная и смелая девушка, мечтавшая о справедливом обществе и даже пыталась осуществить свой замысел, но, полюбив не того человека, потратила свою жизнь на служение этому несимпатичному субъекту. Какая горькая потеря. Какое безрассудное расточительство. И дело здесь не в идее, а в том, что крупный человек разменялся на мелкости, променяв Большой Мир на малый, и даже тот оказался пустым.
Однако теперь, размышляя об этой печальной истории, я вдруг задался вопросом: а что если Елизавета, вопреки всему, была счастлива со своим моральным уродом? Возможно, все те тяготы были ей в радость? Масштабный человек остается масштабным, даже сворачивая с широкой дороги на глухую тропинку. Если он сражается за справедливость — то до тех пор, пока не унесут с баррикады без сознания. А если полюбит — то готов пожертвовать всем ради любимого, не считая это жертвой и никогда не жалеть об этом.
Одно дело — быть женой декабриста или народовольца. А женой «червонного валета»? Возможно, здесь требовалось еще большее величие души. Не буду больше обижаться на Елизавету Дмитриевну. Она всё равно прекрасная. Считайте этот текст поздравлением с праздником.