Время идет, а Роман Полански по-прежнему находится в тюрьме. Он ложится спать и просыпается в тюрьме, видит свою жену всего один час в неделю в комнате для посетителей. Тем временем его дети, одному из которых 11, а другому 16 лет, находят в себе силы, чтобы ходить в школу. Там они вынуждены противостоять пристальным взглядам друзей, которые слышали, что их отец, человек, которому все выражали восхищение через его детей, оказался преступником, насильником, педофилом… Поскольку эти факты стали общеизвестными и никто, кажется, не находит ничего особенного в сложившейся ситуации, сторонники Романа Полански теряют веру и иногда начинают сомневаться.
Создается впечатление, что группа сплетников преуспела в своих попытках убедить министра культуры Франции в том, что он говорил слишком необдуманно и под влиянием эмоций, хотя на самом деле он лишь выполнил свой долг. Я еще раз хочу заявить, что все происходящее очень постыдно. Посадить 76-летнего мужчину в тюрьму за незаконный секс, который имел место 32 года назад – это позор.
Стыдно и то, что в странах, где, как в Европе, могут убивать старых женщин и пытать ближнего, все ведут себя так, словно на Полански не должна распространяться возможность смягчения наказания. Стыдно видеть, что завсегдатаи Café du Commerce, критикуя Америку по любому поводу, вдруг замолчали и стали кроткими, когда речь заходит о Полански, повторяя: «О, это Америка… с американским законом шутки плохи… dura lex sed lex [суров закон, но это закон]…».
Стыдно слышать слова борца за права человека, как французская активистка Жизель Халими, которая, освобождая людей из тюрьмы, говорит в унисон со всеми: «Преступление имело место; правосудие одинаково для всех; Полански должен быть осужден». Стыдно видеть, что интеллигенция, роль которой должна заключаться в том, чтобы умерить безумие народа, лишь раздувает его, подобно Майклу Онфрею, который потворствует наиболее оскорбительным фразам во имя противостояния жестокому обращению с детьми.
Стыдно видеть, как Люк Бессон стремится на телевидение и нападает на Полански, обвиняя его, как в худшие времена маккартизма. Стыдно продолжать повторять, что справедливость должна быть «одна для всех», когда на самом деле неравенство и двойные стандарты явно существуют – не в пользу Полански, а в ущерб ему.
2 октября на радио NPR я оспаривал слова Джеральдин Ферраро, которая утверждала: «Полански прожил красивую жизнь, и сейчас ему нужно за это платить». Я поставил её слова под сомнение и спросил: «Приведите мне пример, любого человека, виновного в таком же преступлении, который был бы посажен в тюрьму через 30 лет после совершения преступления». В тот день никто не привел примера, и не нашел, потому что нужно быть самим Полански, чтобы прокурор, желающий рекламы, воскресил дело, которое даже в США, как правило, закрывают, если правонарушитель не совершал рецидивов.
Странно и стыдно видеть, как одни и те же люди, подозрительные и настороженные, не выглядят обеспокоенными по поводу неестественного расчета времени. Человек, который проведал свой дом в Швейцарии, вдруг оказывается в таком кошмаре. В конечном счете, стыдно, что мы не можем говорить о его жизни, упоминая о детстве в гетто, о смерти матери в Освенциме, об убийстве молодой беременной супруги, потому что современное правосудие не принимает эти обстоятельства во внимание.
Даже для самого омерзительного серийного убийцы находится оправдание в сложном детстве, но Роман Полански будет единственным, кто не имеет права на смягчающие обстоятельства. Это позорно. Это спор, который вызывает отвращение и от которого нам лучше воздержаться. Я едва знаю Романа Полански, но я уверен, что все, кто присоединяется к этой судебной расправе, вскоре почувствуют ужас и стыд от того, что сделали.
