Несколько лет назад мне довелось провести ночь в немецкой тюрьме, точнее, в камере предварительного заключения, расположенной в полицейском управлении небольшого баварского города. Впечатлений хватило надолго. Вот несколько сокращенных цитат из моей автобиографической книжки «Фанера над Парижем. Эпизоды».
«Меня пригласили (не повели!) в комнату, где находилась камера, соединенная с компьютером. Сначала сделали стандартные снимки на фоне специальной таблицы, затем аккуратно запечатали в прозрачный пакет мобильный телефон, ключи, часы и портмоне. Отсканировали отпечатки пальцев на специальном сканере. Все вопросы задавались с предельной вежливостью. Сотрудник проводил меня по длинному коридору и, заглянув в комнату, где сидели несколько человек перед мониторами, что-то сказал обо мне.
— Вы будете ужинать? — спросила меня девушка в форменном свитере с тяжелой кобурой на боку.
— Простите?.. — не понял я.
— Сейчас уже вечер, вы пробудете тут до завтрашнего утра. Хотите ли вы ужинать? — повторила она на вполне доступном немецком. Я только нервно помотал головой.
— Тогда вас проводят. По дороге, если хотите, можете посетить наш мужской туалет. До свидания. Она протянула моему сопровождающему ключ…
В первой части довольно большой комнаты, разделенной толстой решеткой, был умывальник и что-то вроде вешалки.
— Вот звонок, — показал мне сопровождающий кнопку, до которой можно было дотянуться из-за решетки. — Вы можете воспользоваться им в любое время в случае необходимости.
Через час неожиданно принесли пакет с запечатанным пластиковым контейнером с курицей-гриль, таблетками от давления и парой строчек от родных на немецком языке. Позже мне рассказали, что дежурный, принявший передачу, долго извинялся за то, что настаивал на использовании данного языка, руководствуясь существующими правилами.
Время тянулось медленно, и когда кусочек неба за маленьким окном стал светлеть, я почти непроизвольно нажал кнопку звонка. Уже через несколько секунд дверь открылась.
— Вы что-то хотели? Наверное, вы хотели узнать время? — переспросил дежурный, видимо, осознав, что я еще не смогу сформулировать цель вызова.
— Сейчас 5.48. Потерпите, рабочий день скоро начнется…
Эта история, ставшая уже воспоминанием, пришла мне на ум, когда я смотрел интервью с журналисткой Ольгой Романовой и ее мужем, бизнесменом Алексеем Козловым, о многолетних взаимоотношениях с отечественной пенитенциарной системой. Речь шла о подлости, продажности и откровенном хамстве большинства ее служителей.
Как раз в это время моя жена, преподающая русский в лингвистической школе здесь, в Баварии, принесла мне переведенную на русский язык анкету, которую работница социального ведомства должна заполнять при встрече с русскоязычными заключенными в местной тюрьме. Вот несколько вопросов, с которыми закон обязывает обратиться к каждому немецкому зеку:
Здравствуйте, я из социальной службы. Меня зовут… Я здесь бываю в понедельник, четверг и пятницу. Я постараюсь ответить на все ваши вопросы и помочь вам. У вас есть семья, родители, жена, дети? Они знают, что вы в заключении? Мне нужно их проинформировать? Кто заботится о ваших детях? Где они находятся? Должны ли вы оплачивать их содержание? Вы можете подать заявление в Югендамт (Ведомство по делам молодежи) — ребенок или его мать будут получать и дальше ваши деньги. Где вы жили? Вы снимаете жилье? Как вы его оплачивали? Вы должны заботиться об этой квартире? Вам может кто-то помочь? Вы хотите подать заявление в Социаламт (Социальное ведомство) о дальнейшей оплате квартиры? Они будут оплачивать вашу квартиру 6 месяцев, если у вас нет долгов по оплате. У вас есть домашние животные? Должны ли мы срочно найти кого-то, кто бы о них заботился? Где ваши вещи? Что с вашим автомобилем? Вы получаете тут почту? Может ли кто-то приносить вам почту в тюрьму? Надо ли нам кому-то передать ключ от вашего почтового ящика? Вы до сегодняшнего дня работали или получали Arbeitslosengeld (пособие по безработице)? Его не будут платить, пока вы в заключении, об этом вам надо знать. Знает ли ваш работодатель о ситуации? Ваше рабочее место сохранится? Кто-то может поддержать вас финансово, пока вы в заключении? Если никто — вы можете в период предварительного заключения подать заявление в Социаламт на карманные деньги, если вам некому помочь. Во время отбывания наказания вы можете подать заявления по месту заключения. Вам просто нужно будет написать заявление. На время заключения вы должны расторгнуть договор оплаты за пользование радио и ТВ, чтобы у вас не накопилось долгов; мы поможем. Есть ли у вас иные договоры или обязательства, которые вы не сможете теперь оплачивать и которые должны быть расторгнуты — скажем, по мобильному телефону или кредиту? А другие долги? Нуждаетесь ли вы в медикаментах? В каких именно? Хотели бы вы пройти курс терапии? Вы лечились (от наркозависимости и т. п.)? Есть ли у вас сейчас абстинентный синдром (синдром похмелья)? Есть ли у вас сейчас жалобы на здоровье? Как вы себя сейчас чувствуете? Вы уже были у врача? Он приходит в тюрьму по понедельникам и четвергам. Вы должны отдать служащему белую карточку и тогда попадете на прием к врачу…
Можно ли представить, что большинство этих вопросов и предложений адресованы арестованному в России? Я давно и точно знаю главное отличие совкового мира от развитого общества. Это цена человека, устанавливаемая им самим обществом. Наказание за содеянное — лишение свободы, а не дубинка, бьющая по почкам. В России же до сих пор сохраняется «дореволюционная каторга», где гниет «человеческий материал», по честному определению российского министра юстиции на прошлой неделе.
Я понимаю, как можно сделать Россию хотя бы немного похожей на другие европейские страны. Просто приговаривая человека за совершенный проступок к лишению свободы, не стоит забывать поинтересоваться судьбой оставленного им без присмотра старого кота…