В восьмидесятые годы прошлого века Эдуарда Лимонова часто называли enfant terrible русской литературы. Ужасное дитя… Что ж, так и Достоевский в своё время шокировал публику и вызывал всяческие ужасы. Самый популярный роман Э. Лимонова «Это я – Эдичка» (в первом издании «Русский поэт предпочитает больших негров»), изданный в Европе и США миллионными тиражами, кто-то назовёт анархистским, пошлым, вульгарным. Но в этом романе, сочинённом в далёком 1976 году, присутствует неистребимая правда жизни: протест одного против всех, протест против «МЫ». Эдичка, отклонённый тридцатью шестью самыми крупными американскими издательствами и ставший литературным персонажем, сегодня превратился в культового героя. Или антигероя – это кому как нравится.
Когда я работал в Останкино на небольшой радиостанции, однажды пригласил в свою авторскую программу Эдуарда Лимонова. Я позвонил ему по телефону, автоответчик голосом Эдуарда Вениаминовича сообщил: «Вы попали куда нужно. Говорите!» Я сказал. На следующий день Лимонов перезвонил, уточнил информацию об эфире, напомнил, что пропуск в Останкино надо заказывать на фамилию Савенко. Затем он появился у нас в студии. Пятидесятилетний классик, одетый во всё кожаное и чёрное, с поношенным лицом, был вежлив и умен. Короче, совсем не походил на своего Эдичку из легендарного романа.
В эфире Лимонов был элегантен, напорист и в меру зол. Наша программа называлась «Размышление о будущем», и размышлять в микрофон Лимонов стал о будущем России. Недавно я прослушал запись той программы (она сохранилась в моём личном архиве) и должен констатировать, что почти все предсказания Лимонова сбылись. Он говорил, что если власть хочет сохранить себя, то от олигархов типа Березовского ей придётся избавляться. И кого власть будет мочить в сортире, Лимонов тоже угадал.
После эфира мы ехали вместе. Эдуард рассказывал о своей газете «Лимонка», поинтересовался, могут ли учредители нашей телерадиокомпании рассмотреть сотрудничество с его газетой. Я отрицательно помотал головой и спросил про Наталью Медведеву. Эдуард ответил уклончиво, сказал, что ей трудно пробиться в московском шоу-бизнесе… Было заметно — он жалеет, что они расстались. (А теперь Натальи и вовсе нет в живых.) Лимонов вышел из машины на Новом Арбате. Когда прощались, я сказал: — Эдуард, многие никогда не смогут писать так, как умеет Лимонов. И тогда зачем вся эта политика, национал-большевистская партия, участие в думских выборах, партийная газета?
— Когда я что-то научусь делать, мне это становится неинтересным, и хочется попробовать нечто другое, — ответил он. Я протянул ему книгу, где на красной обложке изображён молодой Лимонов в грубой солдатской шинели с нашивками «СА»; руки в карманах брюк, шинель распахнута, а ещё осязаем на этом фото его знаменитый немигающий пронзительный взгляд. Ничего не спрашивая, он взял свою книгу и написал на титульном листе: «Андрею, спасибо за радио. Ваш дружелюбный Э. Лимонов».
Несколько позже он пригласил меня на юбилей «Лимонки». Сборище проходило в кафе неподалёку от здания КГБ на Лубянке, что, наверное, символично. Лимонов сидел на импровизированной сцене под красочным плакатом с изображением лимонки (гранаты), в окружении молодых сотрудников газеты. Мы перекинулись парой ничего не значащих слов. На юбилее главный редактор «Лимонки» был нарасхват, вокруг сновали телекамеры и микрофоны (правда, не федеральных каналов), журналисты, политологи и третьестепенные политики. Похоже, классик превращается в модного маргинального политика — подумал я. Пойдёт ли ему на пользу эта трансформация?! Впрочем, писатель — это не только пожизненно, но и навсегда. Какими бы ни были политические взгляды Эдуарда Вениаминовича, его проза интересна миллионам читателей.
