Позорный статус России на Олимпиаде в Пхенчхане стал моментом истины. Президент Международного олимпийского комитета (МОК) Томас Бах не смог полностью освободить страну от обвинений. Во-первых, его действия ограничены, а во-вторых, доказательств против России более чем достаточно. После того, как комиссия по допуску под управлением Валери Фурнейрон строго отобрала российскую олимпийскую делегацию, в родной стране вспыхнула новая волна обсуждений на тему «отсутствия доказательств и политических преследований российских спортсменов». Разумеется, политические мотивы играют роль, однако стоит задать вопрос: насколько конструктивно эта игра на публику без юридически обоснованных опровержений? Эмоции в данном случае лишь мешают разобраться в сути. Это часть государственной политики: докопаться до реальных фактов совсем не требуется. Главная задача – громко заявлять о патриотизме, махать флагами и осуждать врагов. Иначе на повестке дня могут возникнуть иные темы. Не о сочувствии к «элитным спортсменам», а о масштабной схеме мошенничества на уровне государства, которую курировал бывший министр спорта, находившийся под контролем высшего руководства.
Факт мошенничества – это непреложная истина, как и марионеточный статус Виталия Мутко. Если он единственный виновен, то почему до сих пор занимает свои должности? Почему он все еще президент Российского футбольного союза, хоть и в отпуске? Почему продолжает курировать спорт в качестве вице-премьера? Ответ очевиден: его защищают старшие товарищи, подтверждая тем самым, что допинг-программа осуществлялась по указанию руководства страны. Интересы чиновников, не способных создать эффективную систему подготовки, но мечтающих войти в историю, пересеклись с интересами спортсменов, получающих за олимпийские медали невиданные вознаграждения. Например, золото на Олимпиаде в Сочи стоило для американцев 25 тысяч долларов, а для россиян – 125. Официально, по распоряжению правительства. Плюс региональные премии и престижные автомобили. За такие условия спортсмены готовы прибегнуть к запрещенным методам.
После того, как профессор Макларен представил более тысячи файлов из базы данных и жестких дисков Родченкова, ожидая объяснений со стороны заместителей министра спорта, стало понятно: ни комиссия МОК, ни арбитры CAS не могли использовать инструменты, доступные правоохранительным органам России. Арбитры Лозаннского суда и члены комиссий Макларена не имели шанса допросить ключевых свидетелей, таких как Мутко и Нагорных, или изъять необходимые улики. Профессор Макларен не раз просил доступ к базе данных российской лаборатории, но неизменно получал отказ, так как лаборатория якобы была опечатана Следственным комитетом.
Комиссия Освальда, принявшая эстафету у Макларена, четко обозначила свои намерения: от общего к частному, ссылаясь на данные МОК. Последний, оценив серьезность разоблачений, предположил, что все российские спортсмены высшего уровня были частью допинговой системы, и только те, кто сможет опровергнуть эту презумпцию, будут допущены к Олимпийским играм. Не исключено, что у некоторых дисквалифицированных спортсменов нет доказательств фальсификации проб, однако упоминание их фамилий в списке «Дюшес» и переписка чиновников Минспорта с Московской антидопинговой лабораторией уже само по себе является основанием для обвинений. С точки зрения обвинения, спортсмен, упомянутый в такой переписке, стал сознательным участником схемы.
Враги оперируют положениями закона, а не патриотическими лозунгами. Это их сила. В рамках международной спортивной юрисдикции, если установлен факт организации допинг-схем с участием государственных структур, дополнительные расследования не требуются. Для Мутко такие доклады – «фуфло», а для ВАДА и МОК эти факты вполне достаточны. Поэтому после публикации заключений комиссий Шмидта и Освальда началась новая фаза юридических отношений с спортсменами. Если спортсмен сдавал мочу без ведома, не интересовался ее целью и не отразил сдачу в отчетности – он виновен. Еще одно окончательное утверждение.
Российские юристы, конечно же, могли предвидеть такое толкование фактов. Но вместо того, чтобы привлечь к ответственности соавторов переписки, их решили скрыть от МОК, Лозаннского суда и прессы. Их нет, и это облегчает работу комиссиям МОК. Теперь они просто рассматривают факт переписки как вмешательство государственных структур в деятельность лаборатории. Упоминание конкретного спортсмена в этой переписке – значит, он виновен. Более того, российские официальные лица не опровергли сам факт переписки, а ее участники исчезли.
Родченков слил «врагам» электронную базу лаборатории, созданную его сотрудниками. Эта база подтверждает наличие сотен фамилий спортсменов, соучастников проекта «Сочи-2014». У стороны обвинения есть три компетентных свидетеля и множество переписок, которые считаются неоспоримыми доказательствами. Логическая цепочка выглядит следующим образом: спортсмены, заранее сдававшие «чистую» мочу для создания «банка», не отразили этот факт в установленном порядке. Эти действия квалифицируются как участие в фальсификации. Соответственно, спортсмены, упомянутые в переписке, подлежат дисквалификации. Возможно, наглость и уверенность чиновников в безнаказанности дошли до того, что сбор мочи проходил по приказу, а когда начались расследования, все эти «банковские работники» просто исчезли. Однако спортсмены, находящиеся в «международном пуле», связаны обязательствами по каждой принятой таблетке. Поэтому, выражая сочувствие нашим неудачливым олимпийцам, важно понимать, что речь идет о более серьезной ответственности.