Гибкость российских чиновников вызывает восхищение. Что бы они ни говорили вчера, сегодня другой представитель власти может произнести прямо противоположное, и при этом оба заявления будут казаться вполне согласованными! Совсем недавно Минфин России объявил о намерении начать покупки валюты на внутреннем рынке в течение 10 дней с целью снижения «влияния изменчивой конъюнктуры рынка энергоносителей на российскую экономику». Но тут же Банк России выпустил пресс-релиз, в котором подтверждает, что Минфин действительно будет проводить валютные покупки, но при этом «сохраняется режим плавающего валютного курса, что означает отказ от проведения валютных интервенций для воздействия на номинальный курс рубля».
Однако очевидно, что действия Минфина и есть регулярные валютные интервенции. Более того, сам Минфин признает, что намерен влиять на номинальный курс рубля, который зависит от цен на нефть, тем самым отражая влияние «изменчивой конъюнктуры рынка энергоносителей». Если абстрагироваться от гибкости чиновников и серьезно обсудить планы Минфина, то можно выделить следующие комментарии:
1) Политика удержания курса рубля от резкого усиления в условиях роста нефтяных цен представляется правильной, но только если сопровождается низкими процентными ставками, снижающими интерес финансовых игроков к операциям carry-trade. В противном случае приток спекулятивного капитала может свести на нет усилия Минфина.
2) Банк России должен четко и открыто информировать о том, что его взгляды на курсовую политику изменились. Регулярные операции по покупке или продаже валюты должны стать привычной практикой. Хотя Банк не ставит перед собой цели влиять на номинальный курс, его валютные интервенции окажут такое влияние. Если бы Минфин не имел цели на курс рубля, он мог бы просто хранить нефтяные сверхдоходы на своих рублевых счетах в Банке России и тратить их при снижении цен на нефть, что в бюджетной арифметике не изменило бы ситуации.
3) Политика Минфина по замораживанию расходов федерального бюджета вредна для экономики, находящейся в условиях стагнации. Хотя такую политику можно понять в условиях низких цен на нефть, в текущей ситуации, когда цены чуть подросли, дополнительные доходы бюджета могли бы позволить поднять замороженные зарплаты и проиндексировать пенсии в соответствии с законом. Напомню, что, несмотря на низкую инфляцию прошлого года, реальные доходы населения продолжают сокращаться, что негативно сказывается на потребительской активности и устойчивом росте экономики.
4) Новое бюджетное правило (хоть и временное) действует в обе стороны. Минфин сообщил о планах автоматической продажи валюты в случае снижения цен на нефть. Интересно, откажется ли он от этого обещания, когда такое снижение произойдет?
5) Намерение Минфина управлять своими нефтегазовыми доходами с помощью валютных операций свидетельствует о том, что ведомство нацелено на получение прибыли от падения рубля в условиях снижения цен на нефть. Приобретя доллар по 60 рублей, когда нефть стоит $53 за баррель, Минфин сможет продать его за 65-70 рублей при падении цен на нефть до $37 за баррель. Критиковать Минфин за это не стану, но поддерживать такой подход тоже не намерен. Гораздо лучше было бы зарабатывать на росте экономики, для чего необходимо более четкое и адекватное поведение Минфина и ЦБ, ориентированное на поддержку экономического роста.
6) «Беда, коль пироги начнет печи сапожник…» И все же было бы логичнее и прозрачнее, если бы курсовой политикой занимался исключительно Центральный банк. Именно он должен принимать решения и информировать о необходимости проведения валютных интервенций. Минфин также может сосредоточиться на своей главной задаче – повышении эффективности бюджетных расходов. Может, наконец, стоит заняться этим всерьез?