Ваша честь! Признаюсь, не припомню дела, в котором ни один элемент состава преступления не вызывал бы столь явных сомнений, и об обстоятельствах, входящих в предмет доказывания, говорить было бы не к месту. Обвинение в хулиганстве, от которого прокурор отказалась, стало важным поворотным моментом. Первоначально я собирался попросить суд уточнить процессуальную форму отказа, ведь дело возбуждалось именно по статье о хулиганстве, а позже к нему добавилась статья о побоях. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что прокурор прав. Формулировки обвинения в хулиганстве и побоях в обвинительном заключении идентичны и представлены в идеальной совокупности. Это можно рассматривать как правовой «шедевр»: хулиганство и побои не могут формировать идеальную совокупность преступлений – только реальную. Поэтому отказ прокурора от обвинения в хулиганстве кажется оправданным, и прокурор считает побои доказанными.
Отказ был мотивирован отсутствием у Лебедева мотива политической ненависти, что само по себе достаточно понятно. Этот мотив, как оказывается, был взят с потолка. В ходе телепередачи никаких политических разногласий между Полонским и Лебедевым не наблюдалось. Дискуссия касалась лишь того, как выживать в условиях финансового кризиса, что не затрагивало политические и идеологические аспекты. Я планировал подробно остановиться на отсутствии мотива политической ненависти, но, учитывая, что отказ прокурора от обвинения для суда обязателен, сделаю это кратко. Тем не менее, представитель потерпевшего продолжает настаивать на наличии такого мотива.
Давление на судебный процесс со стороны потерпевшего усиливается фигурой приглашенного им эксперта, некоего Комкова, чьи специальные познания все участники процесса оценили как равные нулю. Этот «культуролог» не смог подтвердить свою квалификацию каким-либо отечественным дипломом. Однако именно его экспертиза стала единственной опорой обвинения в хулиганстве. В первоначальном заявлении Полонского не упоминалось о каких-либо политических разногласиях между ним и Лебедевым. Полонский изначально просил возбудить уголовное дело, считая преступлением использование оружия. Однако после консультаций с адвокатами он добавил, что все происходило «из наших разногласий», не в состоянии объяснить их суть.
Я понимаю, что адвокаты иногда оказываются в сложной ситуации, защищая не самые обоснованные позиции своих доверителей. Тем не менее, говорить заведомую неправду не является задачей адвоката. Лебедев вообще не упоминал о проекте «Башня Федерация». Он также не говорил, что Полонский строит лишь элитное жилье и не помогает нуждающимся. В обвинительном заключении затрагивается лишь один вопрос, на который Лебедев ответил Полонскому, усомнившись в его словах о благотворительности. Лебедев, известный своей активной благотворительной деятельностью, удивился, что Полонский занял первое место по благотворительности, поскольку такого конкурса не проводилось. В результате, в ходе передачи никакого общения между ними не происходило, и представителю потерпевшего не удалось ничего конкретного сказать о политических разногласиях.
Прокуратура, не желая тиражировать откровенную ложь, исключила из обвинения упоминание о политической ненависти. Но я настаиваю, что в действиях Лебедева нет хулиганства ни с объективной, ни с субъективной стороны. Настоящее дело стало резонансным из-за публичности фигур обвиняемого и потерпевшего. Я держу в руках учебник по уголовному праву, в котором рассматривается состав хулиганства. За последние два десятилетия судебная практика прошла долгий путь к уточнению норм. Высший судебный орган страны убрал косвенный умысел из состава хулиганства, разъяснив, что это деяние может совершаться только с прямым умыслом.
Позиция прокурора полностью расходится с постановлением Пленума, который указал, что действия должны быть проанализированы с точки зрения их общественного порядка. Нахождение в общественном месте не предопределяет квалификацию действий как хулиганских, требуется оценка множества факторов. Согласие суда с такой позицией будет означать регресс судебной практики. Защита настаивала на уточнении понятия хулиганского мотива, так как он может проявляться в различных формах.
Перейдем к обвинению в побоях. Говоря о побоях, я начну с объективной стороны. Здесь наблюдается расхождение в позициях государственного обвинителя и представителя потерпевшего. Обвинение основывается на том, что было два удара, что, по мнению прокурора, для квалификации побоев достаточно. Представитель потерпевшего же утверждает, что ударов было больше. Я мог бы сослаться на множество авторитетных научных комментариев к уголовному кодексу, однако ограничусь тремя. Первый комментарий, выпущенный в 1996 году, указывает, что побои – это нанесение многократных ударов по телу потерпевшего. Второй комментарий, уже изданный в 2001 году, повторяет это определение. И наконец, свежий комментарий 2011 года, который также указывает, что побои подразумевают многократные удары. Таким образом, для квалификации побоев необходимо наличие не менее трех ударов.