Замоскворецкий суд Москвы сегодня рассмотрел административные дела задержанных 21 февраля, в первый день оглашения приговора по «болотному делу». Судья Наталья Чепрасова оштрафовала режиссера Павла Бардина и академика РАН Виктора Васильева, президента Московского Математического Общества, одного из ведущих российских математиков и автора более 100 научных публикаций.
В коридоре на втором этаже Замоскворецкого суда царила невероятная атмосфера, характерная для подобных мест. За считанные минуты средний коэффициент интеллекта посетителей увеличился: поддержать академика Васильева пришли его коллеги, кандидаты и доктора наук. Некоторые из них были знакомы с Васильевым лично, другие откликнулись на призыв журналиста Сергея Пархоменко, который на своей странице в Facebook предложил всем желающим посетить заседание.
Перед началом слушаний ученые обсуждали не только актуальные проблемы академической науки, но и задержания в день оглашения приговора по делу о беспорядках на Болотной площади. Лингвист Ирина Левонтина выразила сожаление, что не может присутствовать на заседании по своему делу из-за запланированного выступления в Санкт-Петербурге. Биолог и генетик Михаил Гельфанд, некогда входивший в состав Координационного совета оппозиции, поделился оригинальной идеей бизнеса: в условиях, когда каждый порядочный человек должен либо отсидеть, либо провести несколько дней в заключении, можно начать выпускать липовые справки, подтверждающие это пребывание.
Академика Васильева встретили с энтузиазмом. Немного растерянному ученому объяснили, что ему придется подождать, так как слушания идут в порядке живой очереди, как в поликлинике. Пока академик дожидался начала разбирательств, он поделился, что раньше ходил только на массовые акции в декабре 2011 года. В этот раз он не собирался участвовать в митинге, а планировал попасть в зал, чтобы послушать оглашение приговора судьи Натальи Никишиной, однако внутрь его не пустили. Он оказался среди толпы, когда к нему подошел сотрудник ОМОНа, схватил его и отвел в автозак. В полиции на него составили протокол по статье 20.2 КоАП «Нарушение установленного порядка организации либо проведения массовых акций».
Неожиданно выяснилось, что в том же зале судят режиссера Павла Бардина. Группа поддержки решила не оставить его в одиночестве, однако сразу начать рассмотрение не удалось из-за срабатывания пожарной сигнализации, издававшей звук практически в диапазоне ультразвука. Пока приставы безуспешно пытались справиться с техникой, Бардин поинтересовался, не стоит ли «надеть шапочку из фольги». Тем не менее, отключить сигнализацию удалось лишь тогда, когда судья удалилась в совещательную комнату. Под аплодисменты два секретаря смогли выключить ее, и зрители выразили радость тем, что женщинам в XIX веке разрешили получать образование — пожалуй, единственный повод для радости на этом заседании.
Судья пришла к заключению, что вина Бардина доказана, и приговорила его к штрафу в размере 10 тысяч рублей. На вопрос о возможности высказать судье свое мнение, Бардину отказали. Аналогичные суммы штрафов были назначены и двум другим задержанным. Один из них утверждал, что его схватили на Тверской улице, хотя в протоколе указали Большой Татарский переулок; он не участвовал в акции, а просто гулял с другом. Второй настаивал, что произнес в адрес полицейских «стыдоба-то какая, ребятушки», после чего его отвели в автобус.
Во время заседаний зрители проверяли статьи и диссертации, погружаясь в тонкости отечественного судопроизводства, иногда смеясь над формулировками судьи. Наконец, спустя три часа в зал пригласили 57-летнего академика Васильева. Отвечая на вопросы судьи, он отметил, что лозунги не скандировал, плакаты не держал и никакого сопротивления не оказывал. Это подтвердили два свидетеля, один из которых назвал задержание «уникальным» — никто в тот день не вел себя с бóльшим достоинством и хладнокровием. Тем не менее, решение судьи фактически повторило полицейский протокол. В итоге Васильеву также был назначен штраф в размере 10 тысяч рублей.
Заседание завершилось оглушительными аплодисментами зрителей, которые были адресованы скорее академику, нежели судье.