У моего прадеда расстреляли при Сталине. Он просто сказал не те слова. Часть родственников также пережила тюрьмы. Подобные истории встречаются у нас повсюду. Мой дед, Александр Михайлович Борщаговский, долгое время занимался изучением и публикацией расстрельных списков. Тысячи имен — людей различных профессий, происхождений, возрастов и политических взглядов — были собраны без какой-либо системы.
Для него это стало делом жизни. Он отказывался от предложений о ремейке фильма «Три тополя на Плющихе», автором сценария которого он был, поскольку основой служила его повесть. Предложения были весьма заманчивыми, деньги ему, конечно, были нужны, но важно было восстановление памяти о замученных, что превышало все остальное.
Дед боялся очередного оборота истории. В Перми сейчас уничтожают Музей политических репрессий «Пермь-36», планируя преобразовать его в Музей исправительной системы. Это — проявление удивительного цинизма и омерзительности, характерных для нашей жизни. Можно представить, что открытие музея достижений СС в Освенциме было бы аналогичным событием.
Я уверен, что за уничтожением музея стоят люди, лишенные стыда и совести. Рад, что дед не дожил до этого времени. Вполне возможно, что писатели, художники и артисты разных политических взглядов не должны поддерживать отношения с властью города, если этот музей будет ликвидирован. Это было бы правильно.
Мы живем в эпоху раскола интеллигенции, однако существует территория, на которой конфликты и различные мировоззрения не имеют права на существование. Музей «Пермь-36» как раз и является такой территорией. Хотелось бы верить в это.