Когда происходили пытки, я честно признаюсь, самое страшное было вспоминать книгу «1984». Я ужаснулся, что честного человека, который просто хотел жить по совести, ломали. Ужасал тот факт, что самая страшная пытка для него заключалась в желании поставить на его место любимого человека — «пытайте его, убивайте, но не меня». Во время пыток, когда меня подвесили, скрутили руки за спиной и сковали наручниками так, что выворачивало плечи и резало запястья, я испытывал нечеловеческую боль. И когда мне сказали, что сейчас придет человек и будет меня насиловать, я помню, что минут через две я сломался. Я был готов просить о чем угодно, лишь бы прекратили эту боль.
Через пятнадцать минут у меня уже появилась мысль: готов ли я отказаться от этой боли и отдать что-то самое дорогое. Как у Оруэлла — либо матушку, вот её пытайте, не меня, либо, как при Сталине, писать доносы на других. Если бы от меня потребовали написать донос на мать или супругу, чтобы избежать пыток, как бы я ответил? Твердо не помню, но, мне кажется, я сказал положительно, готов был подписать любую бумагу, лишь бы меня не пытали. Пытайте их, убивайте, но не меня. И ещё два-три дня после этого, когда я чувствовал себя полностью морально сломленным, когда был готов, возможно, отдать супругу в руки палачей, я был настолько подавлен, что не хотел жить. Я думал, что, если освободят, то уеду из России, потому что у тех, кто борется с этим, единственно возможное — попасть в руки садистов.
Я понял, что не могу призывать людей делать то, за что они могут оказаться в руках этих откровенных садистов. Моя цель — призывать нормальных людей уезжать из России, не переставая бороться, но не здесь, не в руках этих людей. Иначе просто прямиком попадаешь к садистам. Это Ильдар Дадин. До тюрьмы Ильдар был идеалистом, романтиком, верившим, что добро непременно побеждает зло. Затем жизнь сталкивает с реальностью, и понимаешь, что всё не так, как казалось.
“Сломать можно любого, да, Длинный?” — говорил мне Саид, стряхивая пепел мне на лицо, когда я валялся в крови на полу сортира в Моздоке. Они тоже хотели меня изнасиловать, потом зарядили автомат холостым патроном и хотели прострелить руку. Но мне повезло, я упал не наружу, а внутрь, рядом со мной упал полуметровый осколок стекла. Я зажал его в рукаве кителя, и они отстали. Шомпол, кстати, вошел в стену наполовину, я его потом вытаскивал. А так мог бы остаться без руки. Я всё это описал в своем рассказе “Моздок-7”. С этим государством и его “любовью” я столкнулся двадцать один год назад, и всё понял тогда еще. С тех пор я никого не призываю. Ни выходить на марши, ни стоять с плакатами, ни бороться. Я знаю, чем это может закончиться.
Каждый теперь решает сам. После пыток это понимаешь очень чётко. Ставки слишком высоки. Позже в интервью Ильдар говорит, что готов снова на пытки, хотя думает, что и второй раз сломается. Но всё равно готов. Мужество — это не не упасть, мужество — это упасть и суметь подняться. Но что я хочу сказать: уезжайте. Уезжайте, друзья мои. Если кто-то обещает вас убить — поверьте им. И убейте их первыми, если сможете. А если не можете — уезжайте.
Возможность мирной буржуазно-демократической революции, появившаяся в 2011-2012 годах, профукана нами полностью. А иных возможностей нет. На данный момент это самая сильная диктатура в мире с самой мощной армией, полицией и репрессивным аппаратом. Четыре дивизии в течение четырех часов будут в Москве, две из них танковые — на этом, собственно, и точка. Но дело не только в этом. Никто не представляет, в какой момент и за что он может попасть под каток этой машины. За плакат, за выход на марш, за репост, или просто потому, что какой-нибудь сынок судьи собьёт вас, а прокурор сделает вас крайним. И вы выйдете из тюрьмы инвалидом с переломанными запястьями. Это наиболее частые случаи.
Поэтому я советую — поверьте им, и раз не можете первыми — уезжайте. Тьма сгущается. Я это сейчас пишу не потому, что сам сижу в Праге, мол, смалодушничал и хочу в это малодушие втянуть всех остальных. Нет, я хочу вернуться. И намереваюсь вернуться. Хотя в пятый раз к радостям жизни я уже не готов. Ильдар готов, я — уже нет. И буду делать всё, чтобы избежать этого. Сбежать, значит, сбежать, прятаться, значит, прятаться. Для меня это не проблема. Я хорошо выучил, что такое перелом носа без смещения, парализованные от ударов руки или нежидкостная гематома. Я это пишу в качестве совета. Не призываю, нет. Каждый решает сам. Теперь всё каждый решает сам. На какие риски он готов идти, что готов делать и какую цену готов платить. Время такое. Но советую: уезжайте. Если вы не готовы ко всему вышеописанному — уезжайте. Риски стали реальными. Вот такие пироги. К Зое Световой сейчас как раз пришли с обыском. Вот прямо в этот момент. Доброе утро.