Три года назад я яростно уговаривал, что уходить нельзя, что проигрывать — недопустимо. Ведь это приведет к реакциям и репрессиям. Речь шла не о безобидных жуликах и ворах, а о бандитах и убийцах. Если уже решили выходить, то нужно побеждать, а не размахивать шариками. Уникальная ситуация сложилась здесь и сейчас, и второго такого шанса не будет. Если проиграем, это обернется настоящей катастрофой, войной и новым тридцать седьмым годом. Меня смотрели как на идиота, называли провокатором.
Теперь, когда российские танки разрушали украинские города, а по полям собирали тела пассажиров малазийского «Боинга», Немцов был убит прямо на мосту у Кремля. Гаскаров и Удальцов находятся в тюрьме, Поткин сидит, Демушкин почти там же, Олег Навальный стал заложником. Узники шестого мая продолжают оставаться за решеткой. Все, кто мог, либо уехали, либо готовятся к отъезду или посадкам. В Москве начали громить библиотеки и сажать библиотекарей — в прямом смысле. Мы дожили до «дела библиотекарей», а это в свою очередь — тридцать седьмой год. Настоящий тридцать седьмой год, хоть пока масштабы не те, но все остальное таково же. Я уверен, что до взрослых, производственных масштабов они еще дойдут.
Вы правда думаете, что здесь все еще может устаканиться? Что ситуация каким-то образом улучшится? Когда я говорю, что впереди нас ждет помесь Конго, Сирии, Асадовщины, ДНР, ИГИЛа и православного ИГИЛа, это по-прежнему воспринимается как чернуха и провокация? «Тьма сгущается перед рассветом» — эту поговорку я уже не могу слышать. Никакой это еще не тьма. Это лишь сумерки. Настоящая тьма еще впереди. Ах, какой теплый декабрь был в 2011 году…