Интересное интервью появилось в «Знаке». Русский доброволец из Екатеринбурга, самостоятельно отправившийся на фронт, участвовал в штурме 32-го блокпоста в ЛНР. Парень, в общем-то, с умом, не окончательный гоблин, все своими глазами видел, а все равно — полный набор телевизора в голове. Этот набор рассказов, кстати, совершенно идентичен байкам из чеченской войны: наемники, американцы, изнасилованные русские дети, окружение блокпоста, уничтожение танков, сотни погибших в сутки — абсолютно весь набор. Но если отодвинуть в сторону слухи, невладение информацией и откровенные выдумки, то интервью оказывается интересным. В нем много чего стоящего.
Судя по этому интервью, штурм 32-го блокпоста был осуществлён исключительно людьми из России, ни один отчаявшийся шахтер в этом не участвовал. Вопрос: зачем они туда поехали? Зачем штурмовали чужую армию на чужой земле, в операции, которой сами местные не участвуют? И ответ на этот вопрос — самое главное в этом интервью.
У русского человека, окруженного тоской и безвыходностью, два выхода — алкоголизм и война. Война, неважно где, неважно с кем и неважно за что. В девяноста процентах случаев это еще и совмещение с алкоголизмом. Мужчина-фотограф, который стал безногим, не поехал воевать против укропов и не защищал русских — ему эти русские не нужны ни дома, ни на Донбассе. Он уехал по простой причине — из своего Камышлова, вероятно, никогда бы больше никуда не выбрался. Я служил в Камышловском районе и знаю, какой это депрессивный регион.
Дни, когда ему оторвало ногу — судя по всему, не так уж далекие от его смерти от цирроза — станут лучшими в его жизни. И в Чечне таких людей было множество. Кругом грязь и смерть, жизнь в крысиной норе под обстрелом, месяцами без солнца, на лице уже пять сантиметров грязи, а он — доволен. Спрашиваешь его: почему ты улыбаешься? А он отвечает: слава Богу, что попал в армию, хоть мир увидел. Когда бы я еще горы увидел? И понимаешь, что в своей деревне под Липецком он никогда этого не увидит. Для него эта крысиная дыра в Чечне и правда — возможность «увидеть мир». А жизнь в деревне и так ничего не стоит.
Столетия алкоголизма и рабства — это так просто не исправить. Поэтому и на смерть, и на увечья ему изначально наплевать. Так или иначе, он подохнет, так хоть побывал где-то. Хоть на войне. Участвовал в чем-то. Хоть какие-то перемены в той безысходности, что его окружает. Хоть что-то можно вспоминать. Я видел и слышал это не раз. В такой армии я и служил, именно с такими контрактниками/добровольцами/казаками полгода просидел в одном окопе. И ничего с этим не поделаешь. И от этого становится поистине страшно. Понимаешь — в этой стране никогда не будет светло и весело. Никогда.
На мой взгляд, это главное в интервью. Эти штрихи про продажу автомата своим же перед дембелем — невероятно о многом говорят. Это край. Понимаете? Край. Интервью получилось не про Украину. И не про войну. Оно про Россию.
В рамках проекта «Журналистика без поредников», поучаствовать в котором можно ЗДЕСЬ.