Я долго не мог понять, с чем у меня ассоциируется Майдан. Это и не революция, и не беспорядки, и — уж тем более — не Болотная. Не «оккупай». Это и не война. И не протест как таковой в его чистом виде. Даже не противостояние с властью, несмотря на баррикады и блокаду площади военными грузовиками.
Да, и протест, и революция — все это здесь есть, но это всё — вместе, такой бульон из социальных и политических явлений, понемногу от каждого. Ни одно из которых не является превалирующим и не может характеризовать Майдан полностью. Однако, сегодня, наблюдая за концертом и многотысячной толпой в три часа ночи, даже не собирающейся расходиться, а также дежурствами на баррикадах, полувоенной организацией и армейскими палатками с надписями «первая сотня», «вторая сотня», я понял: Майдан — это Сечь. Та самая Запорожская Сечь, о которой мы все читали у Гоголя.
Это полупоходный-полувоенный-полугражданский образ жизни, который связывается у каждого с казаками. Майдан — это территория воли. Не свободы и не вольницы, а именно воли — это украинское слово лучше всего характеризует происходящее здесь. Баррикады, которыми «протестувальники» оградили свою площадь, защищают не этот конкретный клочок земли, а именно их «волю», право жить так, как они хотят, а не так, как им навязывает власть.
Да и власти здесь как таковой нет. Майдан — это сообщество свободных людей, не признающих над собой никакой власти, кроме той, которую они готовы признать сами. «Нет власти аще от Майдана». Три лидера оппозиции — Кличко, Тягнибок и Яценюк — не являются здесь командирами. Они не могут заставить Майдан сделать то, что он не хочет, и не могут заставить его отказаться от того, что сделать он уже намерился. Даже на прошедший круглый стол с президентом Януковичем лидеры спрашивали у Майдана мандат. И Майдан им этот мандат выдал.
Именно Майдан разрешил им пойти и переговорить с противником от имени людей, сделав их ретрансляторами своей воли, а не наоборот. Никакого сговора с властью здесь не может быть в принципе. Его просто не примут. Майдан — это отдельный организм, отдельный институт общества, умеющий самоорганизовываться и саморегулироваться. Прямая демократия. Народное вече, гурт со скрипками и нечто похожее на курень в горсовете, который эти люди охраняют.
На входе в этот курень заставляют всех снимать шапки — из уважения к товариществу собравшихся здесь людей. Множество людей в казацких шапках, шароварах и прочих национальных костюмах позапрошлого века, с оселедцами на выбритых головах и длинными усами, удивительным образом смотрятся здесь уместными в своей среде. Это же касается и многочисленных священнослужителей всех конфессий, которые во время штурмов выходят вперед баррикад и стоят перед людьми, а не за их спинами.
Вера тут очень органична. Трехчасовой молебен тем утром, когда Майдан узнал, что он оказался в блокаде, крестящиеся на баррикадах люди с касками в руках, рождественские ясли, которые уже установлены около елки — всё это вполне соответствует месту и духу. Вера может вести людей за собой, если не ставит себе целью превращать их в бездумных фанатов. Даже плакат «Нехай живе св. Миколай, дiда Мороза геть!» не раздражает.
Когда тысячи людей стоят, приложив руку к сердцу, и поют «душу й тило мы положим за нашу свободу и покажем, що ми, браття, козацького роду», это звучит как истинное отражение запорожской Сечи. Во время штурма певица Руслана призывала милицию остановиться, удержаться от избиений, заявляя, что это мирный митинг. Каждую ночь она исполняет гимн со сцены и ночует в Доме профсоюзов, как и все — на полу.
Когда силовики не сумели пробиться через массы людей, киевляне стали приходить на помощь, беря каски и становясь в строй. В какой-то момент их стало так много, что у милиции не хватило сил, и прозвучала команда «щиты на землю». Со сцены скандировали: «Мы — нация! Мы — нация!» И они действительно нация.
Депутаты Верховной Рады стоят вместе с людьми на баррикадах, защищая своих избирателей. На Лютеранской они вставали перед бульдозерами, защищая своих. Вы можете представить депутатов Госдумы, вставших на Болотной между полицией и протестующими, не давая полиции избивать людей?
Таксисты везли людей на Майдан бесплатно, гостиницы пускали согреться и оправиться всех желающих, включая милиционеров. Странное зрелище, когда в одной очереди в туалет стоят и бойцы «Беркута», и «митинговальники». Как здесь говорят: «Те, кто в красных касках, — наши. Те, кто в черных, — тоже наши, просто они еще не знают об этом». Хостелы предоставляют жилье, автомобилисты оставляют объявления о готовности бесплатно отвезти людей домой. Люди везут еду, дрова и солярку со всего города.
Поток поддержки лагеря не прекращается ни на час. Группа крымских татар варила плов в огромном казане, а Мисс Украина-2013, работая волонтером, разносит чай замерзшим людям, был бы она просто волонтером, а не моделью — главное сейчас это работа.
Есть ли тут националисты? Да, их здесь большинство. Ментально Майдан — западноукраинский. Партия «Свобода» — националистическая. Флаги УПА довольно часты, речевки «Слава Украине! Героям Слава!» звучат каждую минуту. Есть и ультрарадикалы, которые дрались с «Беркутом», но большинство остальных — умеренные.
Сложно не заметить, что здесь национализм не направлен на отдельных людей с неподходящим цветом кожи, а против политики, навязываемой соседними государствами. Я не разделяю бандеровские лозунги, но никаких проблем с русской речью и российским паспортом у меня не возникает. Убийства по национальному признаку здесь крайне редки, несмотря на некоторые конфликты. Ножами друг друга никто не режет, а «Хватит кормить гуцулов» тут никто не кричит.
Майдан — это совершенно не хипстерская история. Это про другое. Подавляющее большинство здесь настроено на позитивные изменения, и несмотря на всю напряженность, между людьми царит уважение и взаимопонимание.