Оригинал — «Сноб»
Кратчайший конспект цикла лекций в «Эрарте». Часть 2. Начало читайте здесь.
Надеюсь, вы понимаете, куда пришли, и осознаете, что ничему хорошему я вас не научу. Искусство оскорблять начинается с умения презирать общественное мнение. Для этого, в первую очередь, необходимо избавиться от так называемого «уважения» к человеку. Конечно, это не просто, но игра стоит свеч.
Существует несколько способов. Наилучший подход был открыт еще И. М. Сеченовым и И. П. Павловым. Действительно, трезвое понимание принципов работы головного мозга аннулирует большинство ложных представлений о человеке. Совесть, традиции, мораль, патриотизм и духовность можно отнести к забавным безделушкам, что придаёт мышлению новые степени свободы. Это, безусловно, замечательно, но хотелось бы «расширить и углубить» имеющийся набор пониманий.
Проблема заключается в том, что с павловских времен мало что изменилось: никакой единой теории мозга, которая бы трезво объясняла природу мышления, так и не возникло. Наука о мозге с тех пор превратилась в бессмысленное терминологическое варево, не имеющее ни вектора, ни перспектив, ни ответов на простейшие вопросы. Тема стала местом для фантазий о зеркальных нейронах, асимметрии и магической роли лобных долей — забавной чепухи.
Нас не особенно беспокоит судьба нейрофизиологии, но её паралич начинает доставлять определённые неудобства. Неразрешимость «загадки мозга» давно вызывает неудовольствие. Возможно, науке снова не хватает подсказки направления. Академики — милейшая публика, но именно «щелкоперы» указывают ученым, «куда думать». Вспомним, что в XVIII веке публицисты Ламетри, Гольбах и Гельвеций задали естествознанию направление движения, и оно оказалось абсолютно верным.
Вся наука XIX–XX веков по сути стала подробной расшифровкой их дерзких прозрений. Когда импульс ослабел, тот же фокус повторил Энгельс. Порой всё решает не количество специфических сведений о предмете, а степень свободы мышления.
Итак, А. Невзоров: «Я знавал одного задумчивого оленевода, который ровно два месяца открывал банку с пивом». Представим себе чудовище. Украсим его струпьями и слизью, гроздьями наливных бородавок. Для завершения портрета посадим его в лужу собственных выделений. Теперь присмотримся и прислушаемся — наш уродец озабочен, повторяя вопрос: «Почему, почему я так прекрасен?» Это не шутка. Он действительно верит в собственное великолепие и считает свою красоту главной тайной мироздания.
Бедняга изнуряет себя, стремясь разгадать природу своего совершенства, создавая и отбросив сотни объясняющих гипотез. Но ответа на его вопрос не существует. Он безнадежно уродлив. И, как такой урод, может вечно искать секрет своей красоты и никогда его не найдёт.
Примерно то же самое происходит с «разумом и интеллектом». Этим явлениям присвоен статус «главной тайны жизни», а головному мозгу — забавный титул «сложнейшего субстрата вселенной». «Волшебные свойства» сознания и мышления на протяжении веков не дают покоя homo. Они — предмет восторга, поклонения и постоянного удивления.
Человек убеждён, что эти явления можно исследовать как некое чудо, как главный и итоговый продукт мироздания, ради которого всё и свершилось 14 миллиардов лет назад. Homo очарователен; он искренне считает, что взрывы первичных звёзд, образование планет и сама эволюция свершились для того, чтобы он мог использовать айфон.
Впрочем, ничего удивительного — человек дрессируется гораздо лучше других животных. Основной дрессировщик здесь — культура. Именно она гонит человека по кругу традиций, ритуалов и религий, фаршируя миллиарды голов баснями о душе, личности и внутреннем мире. Эти сотрясения породили веру в человека как «венец творения» и «меру всех вещей». Сформировался культ вида, который, хоть и нелеп, доставляет радость 7 миллиардам обитателей Земли, поэтому лучше его не трогать.
Погремушка собственного величия — единственное, что есть у человека, и пусть он играет с ней без препятствий. Её утешительная сила безмерна, ведь даже самый опущенный человечишка чувствует превосходство над бобром и страусом.
Трезветь уже поздно, и шамберьер не позволит. У нас нет желания повредить нарциссическому мифу; мы не хотим убеждать, а скорее убедиться. В картине видового величия самые роскошные лавры достались разуму, и неспецифические отправления головного мозга возвелись в ранг уникального явления, изучаемого только в этом качестве.
Хотя можно отнестись к этому с сочувствием и пониманием, для полноты красивой картинки требуется экстраординарное свойство, пусть даже вымышленное. Нам важна ясность в нашем узком вопросе, и мы не согласны «взвешивать галлюцинацию» в очередной раз.
Все попытки понять мышление как что-то «величайшее и сверхсложное» ни к чему не привели. Человек на протяжении сотен лет пытается разгадать тайну своего разума, но не может найти ответ. Ситуация напоминает уродца, ищущего секрет своей исключительной красоты. Тупик настолько очевиден, что пора менять вектор.
Необходимо переосмыслить всё, что мы знаем о механизмах мышления. Не переживайте, погремушка останется целой. Человек не способен принять теорию, которая не льстит. Фарш в их черепах мстителен и капризен; он определяет, что «идёт», а что нет.
Культура сделала своё дело. Как опытная модница, публика отбрасывает всё, что зрительно «кривит её ножки». Так постигла участь дарвинизм, условные рефлексы, ретикулярная формация и открытия, которые пытались отобрать у человека погремушку видового величия.
Не сомневаюсь, что если бы шарлатан-виртуоз «научно установил» происхождение мышления от богов, инопланетян или иных тайных сил, это было бы принято с восторгом. Конструирование таких концепций — страшный соблазн. Они доходны и просты в изготовлении; основная масса публики легко обманута.
Сигизмунд Фрейд с его «подсознанием» — лучший пример удачного шарлатанства. Но Фрейда можно понять. Глядя на людей, трудно не развести их. Однако нам нужна ясность. Порой понты важнее наживы.
По всей вероятности, изучать «разум-мышление-интеллект» как нечто сверхсложное не имеет смысла. Причина неудачи «нейронаук» в том, что на протяжении долгого времени ими исследовалась иллюзия. Вероятно, сакральные подарки эволюции гораздо менее значительны, чем полагает сам «венец творения». Необходимо разобраться с их природой, но восторги придётся отшелушить.